Игорь Голубятников - По банановым республикам без охраны. Роман-путеводитель

Но поставленная цель важнее всего. Вынырнув из-за последнего острова (хотя какого последнего – рядом их не меряно!), выходим на более-менее открытое пространство, за которым поднимаются волны посильнее. Я понимаю, что мы подплываем к барьерному рифу. Да, это он. Далеко за ним, в открытом темном море волны идут стройными шеренгами на приступ, накатывают одна за другой, пускают пену со злости, но пока доходят до нашей, внутренней стороны, выдыхаются окончательно и только слегка покачивают лодку. Я спрашиваю Гила, а где тут можно устроить маленькое приватное рандеву с ламантинами? Он невозмутимо отвечает, что морские буренки предпочитают места, где растут водоросли. И желательно, чтобы целыми подводными лугами.

– А причем же здесь барьерный риф?

– А их тут и не встретишь, – радует меня мой лоцман. – чего им тут делать? Их нужно искать там, где речки впадают в море, где лагуны спокойные близ берега, где для них растут целые пастбища на мелководье. Их же не зря коровами-то зовут.

– Вот те раз! А чего ж мы сюда-то приперлись??

– Ты ведь хотел риф посмотреть? – парирует Гил мой наезд.

– Хотел! А на рифе с ламантинами познакомиться. И, может, даже поплавать в их теплой компании. Они ж ведь людей совсем не бояться. Так?

– Так-то оно так, да вот только, боюсь, они из-за тебя одного сюда специально приплывать не будут. У них своя тусовка в прибрежных лагунах.

– Но ведь мне вчера одна семья из Техаса сказала, что они встретились на рифе с мамашей и детенышем.

– Ну, я с ними не плавал, так что сказать ничего не могу. Может, гринго много рома без кока-колы на грудь приняли? – смеется он добродушно. И добавляет:

– Искать ламантинов надо не здесь, а на юге за Пласенсией или на севере за Белиз-Сити. Сюда им заплывать особо незачем – корму нет. Разве только таких, как ты, да твоих гринго за отдельную плату потешить! Пока я проглатываю эту грустную для меня информацию, желудок напоминает, что облом обломом, но за хозяином с утра должок имеется. Достаю сандвичи, разворачиваю и протягиваю один Гилу. Тот смотрит на меня немного так с удивлением, но виду не подает. Берет еду, разворачивает фольгу, и начинает жевать, явно смакуя непривычную пищу, но и не торопясь, чтобы не показать мне, насколько он голоден. Достаю пластиковую бутыль с водой, запиваю сандвич, и тоже протягиваю ее Гилу. Он с тем же неторопливым достоинством берет воду, делает несколько глотков и передает ее мне назад. Достает пластиковый пакет с ныряльными аксессуарами и протягивает мне. Я выбираю ярко-желтую маску с трубкой такого же цвета. Плюю несколько раз на стекло, чтобы не запотевала и ополаскиваю забортной водой. А вот ласты у нас только одни на двоих. Интересно, какого размера? Примеряю, размер мне подходит. А как же ты? Только отмахивается в ответ. Берет сваренный из трех кусков арматуры якорь и ныряет с ним туда, где между скалами виднеется полоска чистого песка.

До дна здесь около восьми метров, но увлекшегося ныряльщика запросто может отнести волной туда, где будет пять, а где и всего лишь два. И почувствует он, болезный, что напрасно вел себя так беспечно в коралловом царстве, и огласит воплем от боли безучастные глубины, да будет поздно. Так что, берегите туловище смолоду, граждане! Поколдовав с минуту на дне, Гил выныривает и говорит, что туристическая полиция следит за тем, чтобы народ не разрушал кораллы, и не шутя штрафует и местных и приезжих, если те, к примеру, зацепляются якорем не за скалу, а за сам коралл.

– А как же они видят, кто за что зацепился? – интересуюсь я. – Тут же по отелю на каждом атолле.

– Уж они-то все увидят, будь уверен! – заверяет меня Гил.

– Только подплывут и сразу все увидят. Поэтому на сафари всегда едут два сопровождающих. Один следит за ныряльщиками, а другой постоянно за рулем сидит, чтобы, не вставая на якорь, можно было бы поддерживать судно примерно на одном месте.

– А, понимаю, это чтобы восхищенный неземными красотами ныряльщик, вернувшись на поверхность, не наложил бы в штаны, увидев судно в полукилометре от себя.

– Вот-вот, оно самое! – смеется Гил.

– Однако ты нырять будешь? Или как Я сажусь на борт лодки спиной к воде и запрокидываюсь навзничь, чтобы не задеть ластами сам борт. Вода освежает после часовой прогулки на воздухе, хотя я знаю из утренней сводки о погоде, что температура ее сегодня отнюдь не низкая, что-то около 25 градусов по Цельсию. Значит, воздух к этому часу уже прогрелся более чем на 30 градусов. Но хватит болтать, Гил зовет меня, придерживаясь за якорную веревку.