Михаил Рыбка - Моя палата

Тома вскинула руку и наигранно удивилась:

– Святой еретик, почти девять часов! Обход уже вот-вот начнется! Стенька, давай живее в палату!

Она помогла пациенту встать и провела его в коридор, в темном углу которого пряталась Наталия, выжидая, пока Степан покинет помещение. Та не могла смотреть в его умирающие глаза без внутренней дрожи, дрожи человека, который ощущает свою вину перед озером за то, что наступила зима, и тому придется замерзнуть.

Тома придала Степану ускорение в направлении его палаты и в назидание добавила:

– На укол жду тебя сразу после обхода!

Степан кивнул всей верхней частью тела и пошел в палату. Халат выглядел на нем так, словно был повешен на вешалку. Он долго «побирался у стены» , прося у нее поддержки и помощи в своем нелегком пути, пока не ощутил лицом поток холода, струившийся из его палаты. Там его встретила аккуратно заправленная, на солдатский манер, кровать с чистым бельем, которое в его отсутствие заменила баба Нина. Степан на несколько шагов лишился бесстрастной поддержки стены и, стараясь не заваливаться в сторону, сделал несколько пружинистых шагов, чтобы поскорее оторваться от « больно давившего в ноги пола» . Он рухнул на кровать и блаженно закрыл глаза. В ближайшие тридцать минут его никто не побеспокоит, так как его палата была одной из последних при еженедельном обходе. Суставы, ощутив изменение вектора давления, «начали что-то петь о свободе» . Тонкие ниточки оставшихся на его теле мышц принялись содрогаться в судорогах после тяжелых нагрузок. Живот неприятно надулся от чашки чая, которая заполнила все внутреннее пространство пищеварительных органов, и мешал найти удобное положение. Но через пару минут веки Степана ощутили «смолистую липучесть» из-за всех увиденных этим утром образов, похожих на «черно-белые рисунки, нарисованные цветными карандашами» , которые копошились в его сознании, набегая друг на друга. Вскоре он уснул.

Одеяло сна было бесцеремонно сдернуто с него вошедшими докторами. Первым был Федор Никитович, а второго Степан увидел впервые в жизни.

– Так-с. Палата четыреста семь. Здесь у нас Степан Разин, – деловито перелистывая личное дело пациента, сообщил главврач своему коллеге.

У молодого врача округлились глаза.

– Даже такие у вас есть? Ничего себе.

– Да нет, это его настоящее имя. Родители выдались у него специфические, – хмыкнул Федор Никитович.

Степан пытался навести резкость на молодом докторе, но туман сонливости не желал рассеиваться.

– У данного пациента определена копрофобия в очень острой и сложной форме, тяжелый невроз, – деловито продолжил Федор Никитович. – Этиология заболевания – детская травма. Мои коллеги склонны высказывать мнение о пренатальных факторах, но я лично считаю, что патогенез напрямую связан с действиями родителей, когда пациенту было три-четыре года. Что еще сказать… Назначены медикаментозное лечение и психологическая терапия, которые действия не возымели никакого. Лекарства этому пациенту я отменил. Прогноз, скажу вам честно, неуте…

– Кхе… Федор Никитович, может не при пациенте, все же?

– Хм. Ну, вы правы. Правда, Степану нашему… А, ладно. Разберетесь, – взгляд главврача скользнул по палате и остановился на дерзнувших покуситься на его авторитет миске с чашкой, которые стояли на столе. – А это почему здесь?

Степан не понял, что вопрос был задан ему, поэтому даже не повернул голову.

– Степан?!

– М? – он сделал пол оборота головой.

– Я же ясно распорядился не иметь никакой личной посуды! Почему у вас посуда на столе?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.