Геннадий Ангелов - Голый шантаж

– Ну, что, вот тебе твой спорт. И работа. Сколько раз я тебе говорил брось это всё. Ну, что тебе не хватало? Есть дом, деньги, машина, живи и радуйся. Так нет, будучи беременной, ты снималась в этом грёбанном сериале, и ещё ходила в спортзал.

Максим стукнул кулаком. Наталия собралась с духом, и как можно спокойнее ответила: не кричи на меня, пожалуйста. Врач сказал, что шанс есть, если лечь на сохранение. Я люблю тебя Максим, не убивай своей ненавистью. Неужели ты меня не любишь?

Она попыталась погладить его, но Максим вырвал свою руку, и сжал запястье Наталии.

– Вот почему ты такая упрямая? Не слушаешь меня никогда. При чём здесь любишь, не любишь. Мы лишились своего первенца. Неужели, ты это никак не поймёшь.

Он обхватил свою голову руками и зарыдал. Наталия впервые видела, чтобы Максим плакал. Зная, что лучше его сейчас не трогать, она сжав плотно губы молчала.

– Я не буду сниматься, обещаю, – прошептала она и проглотила слезу.

В её голосе слышалась горечь и обида на возникшие обстоятельства. Максим поднял голову и внимательно посмотрел в глаза жене.

– Наташа, к чему обманывать? Ты не бросишь сцену. Доктор сказал, что сохранить плод не получится. Он хотел тебя успокоить, и дал один шанс на миллион. Но мы же взрослые люди, и понимаем, что чудес на свете не бывает.

Поднявшись, он поставил стул на место и сказал: не переживай, я буду ждать когда закончится операция и никуда не уеду.

– Скажи, правду. Ты бросишь меня?

– Нет. С чего ты взяла?

Максим удивился, но актёр из него был никудышный, и Наталия, осознала, что как только она выйдет из больницы, он тут же подаст заявление на развод. У них был разговор на эту тему, и она знала, как для него важно иметь совместных детей.

– Спасибо за правду, – прошептала Наталия, и насупилась.

– Не переживай, умоляю тебя, врач сказал, что операция не сложная. Здесь каждый день проводят аборты. Я уже всё оплатил.

– Каждый день убивают детей! – рыдая на весь кабинет закричала женщина.

Максим понял, что в таком состоянии лучше не продолжать ни каких разговоров, по – этому молча вышел.

Операция прошла быстро. Наталия практически ничего не почувствовала. Ей сделали наркоз, и она впала в забытьё. Ей приснился сон, что она гуляет по-зимнему Крещатику и держит сынишку за руку. Малыш весёлый, разговорчивый, лепит снежки, и бросает их в большого снеговика, с ведром на голове, и морковкой вместо носа. Пробуждение было приятным для женщины, она всё еще продолжала сжимать тёплую руку сына, и видела блеск его глаз. Когда сознание полностью вернулось к Наталии, истерический крик оглушил весь третий этаж больницы: убийцы, убийцы, убийцы…

С недоверчивой миной на лице Сашка Курган прятался за спинами людей из массовки. Ему сказали, что здесь снимается известная актриса Наталия Северова, и он напросился на участие в массовых сценах. Парень долго не хотел брать непонятной наружности мужчину, в бардовом, не первой свежести костюме. Но когда тот сказал, что деньги ему не нужны, и он может забрать их себе, парень сразу впустил мужчину в павильон. Курган с глазами полными ненависти ждал Наташу. Он столько лет мечтал об этой встрече, что когда увидел афиши с её именем, не поверил своим глазам.

Это она, она, – потирая руки, повторял он, и прохожие видя странного человека, с физиономией Франкенштейна, обходили стороной. Свой отпечаток на лице Кургана оставила тюрьма. Точнее не отпечаток, а глубокие шрамы от острых заточек сокамерников, когда он отбывал срок в Житомирской тюрьме. Не найдя общий язык с блатными, Курган отстаивал свою правоту до последнего. И когда ночью ему исполосовали всё лицо, он стойко и мужественно это перенёс. И после его никто не называл Курган. Только – Меченный. Такая кличка прикрепилась за ним вплоть до звонка. Он честно отмотал свой срок, но завязывать с криминалом не спешил. У него имелись кое какие планы на будущее, но по счастливому стечению обстоятельств, их испортила Наташка. Теперь он ей всё поломает. Растопчет её как букашку. Зато, что бросила, и ни разу за семь лет не написала письмо. Обида давно пустила крепкие корни в душе Кургана, и мужчина не думал их вырвать и выбросить, чтобы начать жизнь с чистого листа. Друзья отговаривали его в колонии от мести, но он был непоколебим.

– Бог ты мой, это она, – прошептал он, когда Наталия показалась на сцене. – Звезду из себя строишь? Забыла кто ты есть на самом деле. Ну ничего, я напомню, да так, что весь твой лоск, слетит как «с белых яблонь дым».