Дмитрий Луговой - Наёмник

А на улицы крепости тем временем выбегали разбуженные криками солдаты, которые, едва поняв, что это не розыгрыш, начинали обниматься и искать глазами бочонок с выпивкой.

«Надеюсь, наши враги не этого добивались!» – подумал Ярин и отправился за бочонком, спрятанным в штабном погребе.

Хикилай проснулся от того, что воздух его спальни прорезало тонкое треньканье. В первый момент чародей не понял, что это, но затем осознал, что одна из его наблюдательных станций подает сигнал.

– Что такое? – треньканье разбудило и Ёзиту, и теперь девушка, привстав на локтях внимательно смотрела на своего любовника.

– Не знаю! – покачал головой Хикилай, с трудом отрывая взгляд от загорелых грудей вольной мореплавательницы и поднимаясь с кровати. – Но скоро выясню!

Он подошел к хрустальному шару, стоявшему на специальной подставке в пяти метрах от кровати, и положил на его гладкую прохладную поверхность ладони обеих рук. Постепенно шар стал разогреваться, а перед взором чародея понеслись картины тех мест, где он расставил свои сигнальные наблюдательные станции.

– Ну что там, дорогой? – подошла к нему сзади Ёзита.

Девушка не могла видеть того, что видел Хикилай, и потому просто разглядывала свое отражение в шаре. Особое внимание она уделяла своему носу, который ей восстановил обладатель Посоха Всемогущества после ее не совсем удачной попытки уничтожить эту выскочку Вараниэль.

Едва в памяти Хикилая всплыло имя этой эльфийки, как его всего охватил гнев, он представил, как вырывает сердце из груди этой уроженки Тихой Гавани, и едва не упустил причину, из-за которой он был вынужден подняться на ноги, хотя мог потратить это время на другое (взгляд чародея как раз скользнул по обнаженным бедрам и животу Ёзиты, и он вспомнил, как хорошо прошла первая половина ночи).

– Ну, так что там, дорогой? – повторила свой вопрос девушка, поглаживая себе по груди.

– Черт! – выругался Хикилай и отпустил шар. – Черт, черт, черт!

– В чем дело? – нахмурилась Ёзита, поняв, что произошло нечто экстраординарное.

Чародей ответил не сразу. Несколько минут он лихорадочно соображал, что заставило генерала аль-Зубию увести свои войска от Тиянских копей. Конечно, этот джараханец никогда не был трусом, так что даже если он догадывался, кто ему помогает, то вполне мог бы пойти против воли волшебника. Но ведь Хикилай отдал ему схему подземных туннелей, и вопрос взятия крепость был делом одного, максимум двух дней. Так что скоропалительное отступление было поступком, мягко говоря, странным.

– Дорогой, ты меня не слышишь или не хочешь отвечать? – Ёзита пресмешно надула губки и отвернулась в сторону, изображая из себя оскорбленную личность.

На самом деле, она, разумеется, нисколечко не обиделась. Просто она отлично знала, что ее любовнику очень нравится, когда она так делает.

– Не обижайся, котенок! – Хикилай подошел к Ёзите и обнял ее сзади за талию. – Просто мне надо было кое-что обдумать! – его руки как бы случайно заскользили вниз, но девушка решительно остановила их.

– И что же такого ты обдумывал? – вывернув шею, посмотрела вольная мореплавательница прямо в глаза волшебнику.

– Джараханская армия, что осаждала Тиянские копи, внезапно отступила! – посерьезнел Хикилай. – Сигнальный детектор, который я поставил, зафиксировал это и разбудил нас. Вот только я не могу понять, почему аль-Зубия так внезапно решил ретироваться? В конце концов, он мог это сделать гораздо раньше, а не сейчас, когда до взятия крепости оставалось всего ничего!

– Он же джараханец! – повела плечом Ёзита. – Это народ предателей!

– То есть ты джараханка? – весело заметил Хикилай и тут же пожалел об этом.

Девушка резко развернулась и пребольно ткнула его под ребра.

– Я не предательница! – в гневе произнесла она. – Мои поступки обусловлены не поиском личной выгоды, а стремлением построить лучшее будущее для всего человечества! А если ты еще раз назовешь меня «предательницей», то я…

– Не назову! – поспешно произнес чародей, потирая правый бок. – Прости меня! У меня это слово случайно сорвалось с языка!

Несколько секунд Ёзита оценивающе поглядывала на любовника, затем ее губы медленно расплылись в улыбке, она подошла к Хикилаю, произнесла:

– Ну, ладно, верю! – и одарила его мимолетным поцелуем.

Чародей намеревался заключить вольную мореплавательницу в объятия, но та с проворством, достойным юной эльфийки, упорхнула от него и опустилась на кровать.