Дмитрий Луговой - Трёхмирье

– Не дождешься! – ответил ему Магистр и вновь кинулся в атаку.

То ли страх придал хозяину замка сил, то ли Отступник не представлял себе всей силы Магистра Шестого Уровня, то ли защитный амулет отрабатывал затраты на свое создание, но их поединок вначале выглядел боем равных соперников.

Они кружили на месте, выбирая момент для удара, затем наносили его и, получив достойный отпор, переходили в оборону, чтобы затем вновь улучшить время для выпада.

– А ты в неплохой форме для своего возраста! – отметил Отступник, когда их клинки скрестились в очередной раз и их лица разделяли считанные миллиметры. – Тебе даже удалось задеть меня! – его взгляд скользнул вниз, на окровавленную штанину: ткань была прорвана, а на коже виднелась свежая кровоточащая царапина.

– Это только начало! – ухмыльнулся Пар, обрадованный таким известием.

Сам Магистр до сей поры оставался цел и невредим, а рана на теле его противника, пусть он и сам не ведал в какой момент сумел ее нанести, говорила о том, что его мастерство все же выше.

– Да нет, боюсь, что это все же конец! – ухмыльнулся в ответ Отступник. – Ведь в отличие от тебя, я не боюсь рисковать!

Он резко отдернул руку, сжимавшую меч, и Магистр, по инерции наклонившийся вперед, рубанул своего противника по левой стороне туловища, оставляя кровавую полосу от ключицы до бока.

Но это был его последний успех в их поединке. Отступник, воспользовавшись кратким замешательством Магистра, не ожидавшего от врага игры в поддавки, воткнул в его шею свой клинок и, вонзив его поглубже, несколько раз повернул лезвие, слушая, как хрустят сломанные шейные позвонки.

Меч выпал из обессиленных рук Магистра, а сам он обмяк и повалился вперед, на Отступника.

Впрочем, он был еще жив (видно, амулет пытался вылечить несовместимые с жизнью ранения), потому что успел прошептать:

– Через несколько лет Лания окончательно повзрослеет, и тогда …, – Пар Нолдуэн булькнул, и из его рта на рубашку Отступника хлынул поток крови. – И тогда, – повторил он, она найдет тебя и уничтожит и тебя, и твоего повелителя.

– Ну, это мы еще посмотрим! – хмыкнул Отступник и оттолкнул от себя тело былого товарища.

Магистр упал на пол и затих. Отступник же выпустил из руки меч, который с приглушенным стуком рухнул на ковер, сделал два шага в сторону, прислонился к стене рядом с портретом Лании Нолдуэн, сполз на пол и скосил глаза наверх, к лицу девушки.

– Последняя из рода Нолдуэнов! – пробормотал он, прислушиваясь к приближающимся звукам разгоравшейся битвы. – Весь твой род был в Ордене, и ты тоже будешь в нем. Интересно, как тебе уже промыли мозги или это только предстоит? Впрочем, рано или поздно я это узнаю: когда увижу твой труп или же самолично лишу тебя жизни.

Отступник закрыл глаза и приготовился ждать помощи лекарей. Рано или поздно они доберутся до этого этажа и перевяжут раны своему предводителю. Ну а если это случится слишком поздно…

Что ж, в данный момент Отступнику было плевать, будет он жить или нет. Поединок с Паром Нолдуэном был для него особенным, и дело было вовсе не в том, что до этого он не убивал Магистров такого ранга.

Когда-то они были с Паром очень близки, и в глубине души Отступник надеялся, что ему не придется его убивать. Но он ошибся, и поэтому в данный момент ему было плевать на все.

Лания Нолдуэн по выработавшейся за последние пять лет привычке проснулась в пять часов утра, хотя сегодня имела полное право поспать до восьми.

Поднявшись с кровати, девушка подошла к окну. Горизонт едва подернулся светлой кромкой, предвещавшей скорый рассвет, а внизу, во дворе, уже сновали юные воспитанники академии Ордена Дневного Света.

То были совсем юные мальчишки и девчонки, лет по шесть-восемь, причем из простых семей, чьи родители желали для своих отпрысков лучшей доли. Звание рыцаря (даже простого Послушника) автоматически вводило его обладателя в самое высшее общество, не говоря уж о том, что члены Верховного Капитула были верхушкой этого общества.

Вот крестьяне, ремесленники и даже купцы (в том числе и зажиточные) отправляли своих детей в академию, где тех заставляли трудиться с самого раннего утра до самого позднего вечера, временами разбавляя различного рода работы воинскими упражнениями.

Многие детишки не выдерживали тягот и сбегали из академии, за что были после нещадно биты своими родителями, и двери академии закрывались перед ними навсегда.