Тиана Каракада: Невероятные, но правдивые истории про Сеню

Короче, еле я утра дождался, а уж когда Сеня проснётся, ждать не стал. Смотрю, во сне рожа у него сладкая, а сам он валик дивана обнимает и шепчет: «О-о-о!» Пропал Семён! Стянул я одеяло с Сени, потом Сеню с дивана:

– Ну, чё?

– А ни чё, – говорит, – жениться не буду.

Только через минуту я смог его спросить:

– Ты что, дурак? Ещё недавно на козе готов был жениться…

– Ты пойми, – печально перебивает меня друг, – всё время вижу перед собой – жена в драном халате с патлами, торчащими в виде конского хвоста. Кошмар! А если и Клава дома такая?»

Тут и я пригорюнился. Как их угадаешь! Вот если б неожиданно прийти. Да неудобно. И тут я вспомнил, что это был праздничный день – Пасха!

Тогда ещё Пасху праздновали не так пышно. В церковь мало кто ходил, до обеда и по хозяйству могли покрутиться, а потом уже отдыхали да праздновали. В то время на Пасху соседи выходили на улицу, брали скамеечки, стулья, выносили столик, несли паску [4] Паска – так у нас называют пасхальный кулич. , яйца крашеные, вино… Тогда любой кто мимо идёт – подходи, садись…Так мы с Сеней и решили – сегодня и пойдём – причина есть. Побрились, рубашки белые, одеколончик. Сеня даже галстук отцовский завязал. Куртки чёрные дерматиновые одели – помните, такие отрезные по талии с хлястиком сзади. Фраера!

Пока собирались – время уже послеобеденное. К дому подходим – отец её стоит, в палисадник внима-ательно глядит. А там трава одна и больше нет ничего.

– Что, отец, делаешь?

– Да вот. Смотрю, как растёт, – философски отвечает папаша, – а вы Клавины, что ли, дружки? Ну, проходите в дом. Наши ещё отдыхают, наверное.

Мы прошли с ним в каса-маре, сели за праздничный пасхальный стол. Тут потихоньку все домашние к столу потянулись. Мама её пришла, сестрёнка младшая Валька и сама Клава, после сна ещё румяная и мягкая, в розовом, между прочим, халатике с белыми оборочками. Смотрю, Сеня весь так напрягся, аж покраснел, галстук расслабляет. А тут отец её с вопросом:

– А кто же, Клава, жених твой будет?

Клава к нам подошла, взяла из тарелки здоровенную красную квашеную помидору и протянула её Сене.

Сеня замычал и отрицательно замотал головой. Клава наклонилась чуть вперёд, пышной грудью коснулась Сениного плеча и ласково так попросила:

– Возьми, Сеня!

Тот опять молча отказался.

Никто не заметил в Клавиных глазах сверкнувшей молнии.

– Ну!!!Сеня увидел, как мы с её отцом еле сдерживаем смех, оттолкнул Клавину руку и со злостью прошипел:

– Да не буду, я сказал!

В следующее мгновение Клава левой рукой нежно поддерживала Сенин затылок, а правой с удовольствием круговыми движениями размазывала кислую помидорину по Сениному лицу.

– Я сказала! – с нажимом произнесла Клава и, высоко вскинув голову, пошла мыть руки.

– Ну что ж, хлопцы, знаю я теперь, кто жених, – сказал Клавин отец и поднял полный стакан водки: «Христос воскрес!»

Не вытирая физиономии, Сеня, как ни в чём не бывало, поднял свой стакан и, вкладывая в слова иной смысл, ответил: «Воистину воскрес!» – и залпом выпил.

Когда мы возвращались домой, Сеня соскрёб за ухом помидорное семечко и решительно сказал:

– Всё, Петя, женюсь! Другой такой не найти.

Вот тогда у них война и началась, то есть, я хотел сказать, счастливая семейная жизнь.

Так Сеня с Клавой нашли друг друга.

Вот говорят, чёрт парует. Кой чёрт! Да он отдыхает у себя в пекле, глядя на эту парочку, а встревать между ними – ну не дурак же он! Сами разберутся, кто кого!

В наше время редкая семья обходится без разводов. А уж скандалы – это самое что ни на есть обычное дело. Иной раз диву даёшься, как ссора, словно смерч, возникает на пустом месте, и, глядишь, через минуту уже летят кастрюли, утюги, и всё в направлении мужа. Только фонари почему-то потом светят на женской половине. Вот и у Сени с Клавой скандалы время от времени ураганом бушевали во дворе, иногда вырываясь на улицу, неслись, словно тайфун, вовлекая в свой круговорот всех на своём пути.

Славное дело – ссора соседей! Даже самые ленивые мужики и немощные старухи, услышав громкий мат соседа и отчаянный вопль его жены, бросают всё и торопливо идут, переходя на рысь, на столь приятный уху шум разгорающегося скандала. Если ругань к тому времени стихла, все разочарованно возвращаются к своим делам. Но зато какой тихой радостью наполняются сердца, если скандал, подобно костру на ветру, разгорается всё сильней и жарче. Вот уже слышен треск дверей и звон стекла. И кидаешься в драку, подставляя под удары своё родное плечо и спину, и разнимаешь любящих супругов. А уж как приятно чувствовать себя защитником и миротворцем, как будто сам никогда – ни Боже мой! – в жизни с женой не скандалил и грубого слова не сказал.