Владимир Лиштванов - Знак судьбы

Они медленно кружились в танце, начальник стал отпускать какие-то сомнительные комплименты, всё сильнее прижимая к себе, а затем, его правая рука соскользнула с поясницы ниже и сильно сдавила ягодицу:

– Наталья Петровна, – пьяно прошептал он на ухо, – а не сходить ли нам сейчас ко мне в кабинет?

– Зачем? – удивлённо спросила она, хотя уже поняла, в чем тут дело и заранее знала ответ.

– Там у меня есть прекрасное вино, мы поближе познакомимся, поговорим, друг с другом, выясним все наши разногласия, найдем точки соприкосновения, – ответил он, сильно прижимая к себе.

– Нет, Семён Аркадьевич, не надо этого. У вас же жена, дети, зачем вам это нужно?

– Жена не стенка, подвинется, а дети не узнают, про наши маленькие шалости.

– Нет, нет, я не могу так сразу.

– Ну что вы, Наталья Петровна, мы же с вами взрослые люди, почему нам не доставить друг друга несколько приятных минут, от взаимного наслаждения друг другом?

– Что вы имеете в виду?

– Что имею, то и введу, – пошло пошутил начальник и стал пьяно улыбаться.

– Семён Аркадьевич, я вас сильно уважаю, но с вами сейчас я никуда не пойду.

– А зря, мы б прекрасно провели оставшееся время этого новогоднего вечера, и как знать, может вам ещё понравится быть со мной наедине. Ещё ни одна из женщин не жаловалась после близости со мной, все были довольны.

– Нет, нет, не сегодня.

– Наталья Петровна, Я вас очень прошу разделить моё общество.

– Как – нибудь в другой раз Семён Аркадьевич.

Он её ещё долго уговаривал побыть с ним наедине, но Наталье Петровне совсем не хотелось идти куда – то в кабинет.

Там же, как она небеспочвенно предполагала, начальник начнёт приставать, и она будет вынуждена отдаться, что явно не входило в планы на сегодняшний вечер.

Во всей этой интрижке не устраивало ни сколько перспектива стать очередным минутным увлечением любвеобильного патрона, а сколь печально виделись последствия такого служебного романа.

С обязательными пересудами сослуживцев, косыми взглядами злопыхателей и истеричными выпадами отвергнутой предыдущей любовницы.

Да и перспектива занятия сексом на служебных, хотя и мягких стульях, кабинета начальника, как говориться, «в антисанитарных условиях», Наталью Петровну совсем не прельщала.

Она уже не юная девочка, что бы заниматься любовью, где придётся, и с кем попало, нужны хотя бы минимальные удобства и соответствующие условия для занятий этим делом.

Такие сложные перипетии женских мыслей и чувств, были чужды начальнику. Вскоре его обширный поток слов и уговоров иссяк. Буйной фантазии, ограниченной изрядной порцией выпитого алкоголя, не хватило, что бы понять переживания партнёрши. Он не понимал причину отказа и это сильно бесило.

– Ну как знаете, смотрите, что бы потом не пожалели об этом, – сказал зло начальник и отпустил её.

Теперь же он явно выполняет свои угрозы, но слово не воробей, вылетело – не поймаешь.

Что сделано, то сделано и назад дороги нет.

– Наташ, ты чего, домой не идёшь? – вывел её из оцепенения голос подруги.

– Иду, иду, – машинально сказала Наталья Петровна, с великим трудом отрываясь от не очень весёлых дум.

Она взглянула на часы. Уже почти два часа она стоит у окна, но время как будто остановило свой бег.

Она поспешно собрала вещи, надела плащ и быстро вышла на улицу.

Осенний погожий день клонился к концу, солнце ласкало своими, уже не жгучими лучами природу и людей.

Но Наталье Петровне было некогда нежиться под солнцем и обращать внимание на прекрасные краски уходящего осеннего дня. Её гнала домой тревога за сына, и чем ближе приближалась к дому, тем сильнее тревога сжимала сердце, тем быстрее ускоряла шаг, в конце концов, перейдя почти на бег.

Перед домом, Наталья Петровна увидела соседскую девочку, Чеснокову Инну, ровесницу Сани, но из параллельного класса, играющую в классики:

– Инн, ты Саньку не видела?

– Недавно пришёл домой из школы, тёть Наташ, – ответила девочка, продолжая игру.

– Ну, я ему сейчас задам, – в сердцах решила Наталья Петровна, резко открыв дверь подъезда дома и быстро зашагав к квартире.

Войдя в квартиру и толком не сняв с себя плащ и обувь, Наталья Петровна с криком набросилась на перепуганного сына:

– Ты где шлялся, паршивец?!

– В школе, – упавшим голосом и потупив глаза, пробормотал Саня, чувствуя, что грозы и взбучки, не избежать.

По спине пробежали мурашки, а душа от страха ушла в пятки, горло пересохло и стало совсем скверно от предчувствия материнской бури.