Владимир Анин: Легенда о двенадцати ковчегах. повести

– Елки-палки! – воскликнул Пучков. – Да это же то самое место!

– Вот именно. Правда, с надписями на скрижали надо будет повозиться. Я подобного письма раньше не встречал. Может, какой-то шифр? Но направление мы теперь знаем точно. А это дает нам повод предположить, что мы имеем дело с картой того самого места, где были спрятаны сокровища древлян. Я наверняка рассказывал тебе легенду о двенадцати ковчегах?

– Да, да. Помню, – встрепенулся Пучков. – Я тогда на третьем курсе учился или на четвертом. Вы на семинаре рассказывали эту историю. Там что-то еще про истуканов.

– Точно. Так вот, это, похоже, оно и есть. Для верности, конечно, хорошо бы расшифровать текст. Но этим я займусь позже.

– А когда мы отправляемся?

– Хотелось бы, конечно, побыстрее. Я сам горю нетерпением. Но есть одна проблема.

– Какая проблема?

– Деньги, Тёма, деньги. Ты представляешь, во сколько нам обойдется эта поездка? Не ближний свет!

– Ничего! Мы же совсем недавно отпускные получили… Хотя…

– Вот именно, «хотя»! Я уже почти всё на книги потратил.

– На книги? – всплеснул руками доцент. – Ох, Альберт Родионович, не на то вы тратите свои кровные, не на то. Книги, их и в библиотеке можно взять. А деньги нужно расходовать на отдых, на развлечения, на жизнь, одним словом.

– Знаешь что, Тёма, позволь-ка мне самому за себя решать.

– Самому за себя у вас не получается. Вот сколько, например, вы потратили в этом месяце на ваши несчастные книги?

– Я что, Пучков, перед тобой отчитываться должен? – нахмурив брови и повысив голос, произнес Бершинский.

– Да боже упаси! – сразу остыл доцент.

– Ладно, заканчивай об этом. Главная проблема заключается в том, что денег у меня сейчас уже нет. Точнее, на такую поездку – нет.

– Будут, – с уверенностью произнес Пучков.

– Ишь ты! И где же ты намерен их раздобыть?

– Не знаю, как вы, профессор, а я умею заводить нужные знакомства, – приосанился доцент.

– Интересно.

– Встретился я тут недавно с одним человеком. Он, конечно, не из нашего круга. Я имею в виду не из научной интеллигенции, но довольно любознательный. Тоже, кстати, грезит всякими путешествиями, приключениями. И что самое важное – очень даже обеспеченный индивидуум. Работает в индустрии развлечений, в области азартных игр. А это, я вам скажу, прибыльное дельце. Когда он узнал, что я занимаюсь археологией, сразу стал расспрашивать, как мы работаем, как добываем материалы, как ведем поиски, и выразил желание поучаствовать в каком-нибудь предприятии, даже обещал профинансировать экспедицию, если, конечно, мы согласимся взять его с собой.

– Тёма, ты с ума сошел! – отмахнулся Бершинский. – Я никогда не стану связываться с криминалом.

– Альберт Родионович! Какой криминал? У него вполне легальный бизнес.

– «Вполне». Все они так говорят.

– Но мне его рекомендовали люди, мнению которых я склонен доверять.

– Ой, Тёма, не знаю. Не нравится мне все это.

Бершинский достал из кармана пиджака пачку папирос «Беломорканал» и, примяв бумажный мундштук, закурил. К папиросам Альберт Родионович пристрастился еще в молодости и с тех пор ни разу не изменял этой своей привычке. Сигареты он не признавал принципиально и никогда не брал в рот это фальшивое, по его словам, подобие папиросы, даже если очень хотелось курить, а папирос не оказывалось.

Несколько минут Пучков пристально смотрел на задумавшегося профессора. Наконец тот затушил окурок о край огромной стеклянной пепельницы и, подняв взгляд на доцента, спросил:

– Ты действительно думаешь, что на этого бизнесмена можно положиться?

– Абсолютно.

– Мы ведь никогда не брали с собой в экспедицию посторонних людей.

– А студенты?

– Какие же они посторонние? Это, можно сказать, их работа.

– Ну, хорошо, Альберт Родионович, всё когда-то бывает впервые. Зато у него средства. Вы, кстати, думали, как мы до этих Ольшан добираться будем? Вспомните карту, там ведь даже железной дороги поблизости нет. А этот парень наверняка и автотранспортом нас снабдит, а?

– Тёма, но такие люди никогда ничего не делают бескорыстно.

– А кто говорит о бескорыстии? Если мы там действительно что-то ценное найдем, отдадим ему какую-нибудь вещицу, пусть наслаждается.

– Вот еще! – возмутился Бершинский. – А как же наше золотое правило: все находки – в музей?

– Видимо, придется сделать исключение.

– Нет, Тёма, я на это пойти не могу. Неужели ты не понимаешь, ведь если мы найдем ковчег, да еще и не пустой, это будет самой большой нашей находкой, великой находкой, я бы даже сказал – величайшей.