Элеонора Мандалян - Краплёная

Первое, что она сделала, это нашла книги, упомянутые рыжей, и принялась ночи напролет штудировать их. Она даже наведалась пару раз в бар «Улыбка». Со второй попытки ей удалось встретить там Сильву. Но та уже заступила на ночное дежурство и именно в этот момент «снимала» клиента, сделав вид, что не знает Катю. Серж-бармен, к которому она обратилась, посоветовал ей зайти на следующий день пораньше, чтобы перехватить ее до начала «работы». Нет, решила Катя, с меня хватит. Я сюда больше ни ногой.

Идти в бар ей действительно не потребовалось. В ту же ночь рыжая сама позвонила в дверь.

– Привет, подруга! Не разбудила? Ты искала меня?

– Просто шла мимо, дай, думаю, загляну, – бросила Катя небрежно, всем своим видом словно говоря: «Не слишком ли жирно будет, чтобы я тебя искала.»

– Что, опять хандра одолела? – Рыжая не прореагировала на подтекст.

– Вроде того. Поболтать захотелось.

– Отчего ж не поболтать. Поболтаем. Если найдется чем живот набить.

Они проговорили до самого утра. Катя получила второй урок техники и стратегии обольщения с дополнительным набором женских хитростей и прочих откровений.

– Да ты прямо-таки ходячая энциклопедия по части секса, – искренне изумлялась Катя. – Все знаешь, во всем разбираешься. Я, хоть и старше, а рядом с тобой ну полный профан.

– А как же. Без этого нам хана, – самодовольно ухмылялась путана, разнеженной рыжей кошкой размазавшись по дивану. Бутылка ликера, предусмотрительно подставленная Катей, окончательно развязала ей язык, убрав последние заслоны, если таковые имелись.

Появился у Кати и еще один собеседник, с кем, как выяснилось, можно было тоже поговорить по душам. Они работали вместе в одной фирме. Неказистый, щуплый, лысеющий и лопоухий. Этакая полевая мышка по имени Мишка. Но сотрудники с ним считались, поскольку никто из них так не разбирался в компьютере как он. Казалось, Мишка, готовый услужить всем и каждому, сам не знал себе цены.

Катя иной раз смотрела на Мишку с тоскливой безысходностью, как на свое зеркальное отражение. «Хотела бы я иметь такого друга? – риторически вопрошала она. И, энергично мотая головой, отвечала: – Да никогда!» «Тогда какие претензии могут быть у нас с тобой к людям?» – мрачно усмехалась синеокая затворница.

Как-то они с Мишей задержались на работе. Кроме них никого в офисе не было.

– Я иду заваривать себе кофе, – сказал он. – Тебе принести?

Удивившись, Катя кивнула:

– Принеси, коль не затруднит.

Поставив перед ней пенопластовый стаканчик, он присел напротив, заглянул в глаза:

– Чего домой не идешь? Поздно ведь уже.

– Работа срочная. А ты?

– А я что. По мне лучше здесь, чем дома, где меня все равно никто не ждет.

На ее лице не отразилось и тени участия:

– Один живешь?

– Ага.

– И даже дамы сердца нет?

– Не-а. – Он вздохнул. – Кому я такой нужен.

– Какой «такой»?

– Замухрышистый.

– Кажется, мы с тобой два сапога пара.

– Это ты брось! – неожиданно резко сказал он.

– Что именно?

– Сдаваться нельзя.

– Я и не сдаюсь. Я констатирую. Как говорится, против факта не попрешь. Ты, по-моему, тоже далек от эйфории.

– А у тебя бойфренд есть?

То был разговор на равных, обмен опытом, так сказать.

– Не-а.

Он понимающе кивнул.

– А ведь ты – баба что надо. Нутром чую.

– Я тоже «чую». – Катя усмехнулась. – Что с того?

– Вот что я тебе скажу, коллега. Мужики любят кичиться своей избранностью, своими надуманными преимуществами перед женским полом. На самом же деле мужчина – всего лишь физически сильное, но наивное, примитивное в своих запросах и инстинктах животное. К тому же легко поддающееся дрессировке.

Катя усмехнулась. Нечто подобное высказывала и рыжая. Забавно было услышать подтверждение из уст представителя противоположного пола.

– Миша, по-моему ты все упрощаешь до примитивизма. Ты не веришь в любовь?

– Конечно не верю. Романтические бредни. Любовь – это все тот же половой инстинкт, только завернутый в мишурную упаковку. Человек придумал это понятие, чтобы как-то выделиться в собственных глазах из животного мира. Там, на Западе, люди честнее. Они называют вещи своими именами. Вместо «я люблю» говорят: «я занимаюсь любовью».

– Да ты пошляк, Мишка. – Катя поморщилась.

– Я не пошляк. Я реалист.

– А по-моему ты просто озлобился на весь мир и все видишь в черных тонах. – «Уж мне-то это знакомо.» – Не веря, что тебя кто-нибудь способен полюбить, ты, как эзоповский лис, для самоуспокоения убедил себя, что любви не существует вовсе.