Александр Золотов - Круг ада

– Товарищ Емельянов, ну не сложилось у него в тот день, опоздал, но давайте оглянёмся назад, на свою жизнь. Разве мы с вами безгрешны?

– Сейчас мы рассматриваем не мою и не вашу жизнь, а пытаемся разобраться в мотивах преступления.

– Какого преступления? Оступился хороший человек, а мы его ….

– Остановитесь, Иван Александрович, а то вы договоритесь…, – Емельянов сделал паузу, затем добавил, – уже достаточно того, что вы покрываете, как минимум, нерадивых работников.

– Я никого не покрываю и далек от мысли такой, так как знаю своих людей, знаю их хорошие и плохие качества. В данном случае хочу убедить вас в том, что Носов хороший человек.

– Кто такой Носов я уже понял, перейдем к Басову Никите Сергеевичу. Какой это человек, он тоже ангел?

– А что он натворил? – Дронов лукавил, он пытался выиграть время, чтобы найти правильную защиту.

– Емельянов проницательно посмотрел на собеседника.

– Неужели вы ничего не знаете?

– Знаю только то, что знаю, – уклончиво ответил Дронов, – парень с ленцой, но не лодырь. К жизни относится поверхностно, не всегда серьёзно относится к делу, легковесный, он какой-то.

– Саботажник?

– Саботажем может заниматься хитрый и умный человек с твердой волей и определённой целью. Этот же может, по глупости своей начудить. Какой из него саботажник? Привязал руки к трактору, спал, но речей и призывов не произносил, тайных разговоров с товарищами не вел, на забастовки не подбивал. Нашли саботажника….

– С этим разобрались, но жена Басова примчалась в сельсовет жаловаться на избиения.

Дронов устало взглянул на Юрова и кивнул в его сторону.

– Это к нему, – усмехнулся Дронов и вспомнил, что его жена говорила о бабских предположениях: «Не успеет Никита напиться и слово сказать, так Валька рысью в сельсовет…».

– С товарищем Юровым мы уже все обсудили, мне бы хотелось знать ваше мнение.

– Я у них свечку не держал и думаю, что слов председателя волне достаточно.

– Вы отказываетесь дать бытовую характеристику своему работнику?

– Я занимаюсь производством, – генерал Дронов жестко посмотрел на Емельянова, спросил, – что еще?

– Есть кое-что еще, но об этом позже, – капитан повернулся к Юрову и попросил, – Антон Петрович, узнайте, все ли вызванные по делу, явились в сельсовет.

Юров вышел, а между Дроновым и Емельяновым воцарилось стойкое молчание. Дронов делал вид, что углубился в бумаги.

Следователь смотрел на него и думал:

– Генерал, а опустил себя до своих рабочих, защищает их, хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, когда люди защищают друг друга, не то, что у нас…, – Емельянов усмехнулся мыслям своим, – у нас доносами топят ближнего.

Едва высунувшуюся совесть свою он грубо затолкал обратно, вглубь своей души, но она упорно стремилась наружу.

– Расслабился я, надо прекратить сопли распускать. Генерал ведёт себя крайне не осторожно, стоит копнуть, и, – Емельянов даже загордился тем, что самого генерала он может пощипать, но осторожная мысль взяла верх, – но зачем мне его душа…? К тому же опасно с ним связываться, он генерал, возможно, есть покровители, тогда и головы не сносить….

Вернулся Юров, его лицо было несколько растерянным.

– Носов и Басов пришли, а Бустиной нет.

– Почему?

Как мне сказали, она сильно заболела, на глазах у дочери упала в обморок. Она лежит, дочь сидит у ее постели, даже в школу не пошла.

– Женские штучки!

– А если вправду заболела?

Емельянов помолчал, раздумывая над сложившейся ситуацией, затем решительно сказал:

– Разберемся позже, а сейчас мне нужна её характеристика.

Дронов поднял глаза, в них читалось злое недоумение.

– Оставьте в покое женщину! Она-то в чем виновата? Заболел ребенок, она мать и потому не смогла дитя свое оставить. Это жизнь, в ней существуют беды и проблемы и к ним надо относиться с пониманием.

– Не нервничайте, Иван Александрович. Мы разберемся, если невиновна, то ничего с ней не случится. Поймите, поступил сигнал, и поэтому мы обязаны разобраться. Мне нужна характеристика на неё.

– Пришла устраиваться на работу, как все, работала в столовой посудомойкой, затем узнали, что хорошо готовит, поставили поварихой. Живет с дочерью десяти-двенадцати лет, тихая и послушная женщина, хорошо работает и прекрасно готовит. Ни в чем предосудительном не замечена.

– Был бы еще один ангел, но ангелов в женском виде не бывает, – иронично заметил Емельянов и покрутил головой, будто воротник гимнастерки душил его.