GVELA - Выверты судьбы

Блондин медленно развернулся, быстрым движением утер слезы, с удивлением поняв, что плачет, и потупившись покинул территорию колледжа.

Зэрт весь день был как на иголках. Мало того, что его лучший друг признался ему в любви, так еще устроил такую отвратительную сцену признания в любви, прямо на виду у всех. Дурак! Урок шел за уроком, а Зэрт непроизвольно поглядывал на пустующее место Лесия, ловя себя на желании вновь увидеть его улыбку. Ведь как бывало, стоило только Зэрту глянуть в сторону друга, как тот, словно чувствуя его взгляд, поворачивался и расплывался в счастливой улыбке, на которую всегда хотелось ответить такой же.

Прозвенел звонок на перемену, Зэрт нагнулся, как обычно ожидая почувствовать на своей спине вес плюхнувшегося на него друга, но опять ничего не произошло. И эта пустота нервировала больше и больше. Оказывается, Лесий слишком занимает очень много места в его жизни.

Столовая, извечная толкучка, попытка купить все первым, причем у каждого учащегося. Зэрт, скрестив руки на груди, облокотился на стенку рядом с окном. В эту толчею лезть желания не было, до ссоры Лесий всегда покупал для Зэрта булочки и сок, ловко лавируя между ордами голодных студеозов. «И как только у него получалось»? – подумал Зэрт.

На уроке Зэрт, чертыхнувшись, понял, что не знает, как правильно написать.

– Лес, как это пише… – произнес он по инерции, повернувшись к пустующему месту. В сердце нехорошо кольнуло.

«Кажется, я поторопился с выводами. Пожалуй, надо был донести, что мне без него будет хреново, и пусть не так как он хочет, но точно не его отсутствие рядом со мной, меня напрягает», – мысленно ругал себя Зэрт.

На последней паре была тема строения тела.

Зэрт, первые минуты три внимательно вслушивался в монотонное бубнение, а потом неожиданно вспомнил, как Лес ел с ним в парке мороженное и заливисто смеялся, когда у Зэрта упал кусочек и размазался по руке. Слизывали они с руки Зэрта его вдвоем, и тогда не было ощущения противного или пошлого. Просто они дурачились, а оказалось, что понимали они происходящее по-разному.

Определенно пойду и извинюсь. Предложу остаться друзьями, пусть находит себе кого-нибудь другого. Так, стоп! Кого это другого?! Если он сказал, что любит меня?! Я не хочу, чтобы какой-то парень лапал моего Лесия. Моего? Это я сейчас о чем? Какой мой? Или мой? Нет, друг он естественно мой. И я люблю его, эм… как друга, конечно. Он веселый, умный, преданный, симпатичный. Очень даже. Так и хочется потискать. Эу! Я запутался! Лесий, весь мозг своим признанием на изнанку вывернул, зараза! Ладно, необходимо разобраться. Что я обычно делаю, когда проверяю, нравится мне девушка или нет? Правильно, я ее целую. Все просто: пойти и поцеловать. Но он же парень! У него нет груди, и там… Зато глаза у него красивые и характер здоровский. А готовит! Пальчики оближешь. Твою дивизию! А у меня, оказывается, в башке тараканы не меньше, чем у Лесия. Окей, надо с ним поговорить еще разочек. Вдруг, какая сволочь к нему свои загребущие культяпки протянет? Убиваю, к чертям собачьим! Всё. Задница. Крыша у меня поехала.

Пары сегодня тянутся до безобразия долго. И наконец последняя лекции, и стоило преподу покинуть аудиторию, Зэрт тут же рванул с места, бегом кинувшись домой к Лесию.

Возле его дома толпились люди и полиция.

– Простите, а что произошло? – спросил я у заплаканной мамы Лесия.

– Уходи, Зэрт, видеть тебя не желаю!!! – вдруг закричала она. И влетев в дом, тут же выскочила обратно и, сунув мне в руку какой-то клочок бумажки, снова сквозь слезы начала кричать чтобы я убирался. Я, не понимая, что происходит, попятился. А маму Лесия увели в дом, успокаивать.

– Что тут случилось? – рискнул спросить я у какой-то бабки.

– Да мальчонка с крыши вниз сиганул, – просветила меня бабка. Я пошатнулся. Мой Лес не мог такое выкинуть?! Это моя вина. Моя?! Дрожащей рукой я развернул скомканную бумажку, ту, что сунула мне его мать.

«Прости, Зэрт, но без тебя мне незачем жить» – Я перечитал еще раз, и еще, и еще. Нет! Как он мог так поступить со мной?!

– Скажите, а он жив? – еле шевеля языком, спросил я.

– Тот, что спрыгнул? – спросила бабка, я кивнул. – Малец, он же с пятого этажа сигал.

Дальше я помню смутно, кажется, меня рвало в каких-то кустах, затем я плелся домой, побледневшее лицо мамы, а затем замолчавший на полуслове отец. Я, протягивающий им записку и пролепетавший, что Лесий умер, и лучше бы я стал геем, чем потерял дорогого мне человека. Душ, совершенно механическая помывка, кровать и темнота…