Виктор Квашин - Погладить запретного зверя. Авантюрно-этнографические повести

— Да, хочу увидеть место гибели.

— Места там трудные. Берите надёжных попутчиков. В Тернее спросите Ивана Мурунова. Он у нас проводником был, место знает.

— Ладно. Спасибо!

Юрий Сергеевич втиснул рюкзак в узкий проход между сиденьями, уселся. Жарко! Ну, теперь час езды до аэропорта. Отдышимся.

На заднем сиденье парни в камуфляже пивко попивают, громко разговаривают. Пускай. Скоро всё кончится, будет только тайга. Юрий Сергеевич любил это нетерпеливое предчувствие полной свободы и абсолютной неизвестности предстоящего.

— Батя, за грибами собрался? – парняга с заднего сиденья перебрался на свободное соседнее через проход.

— Нет, я в аэропорт.

— Да я шучу, извини, отец. Ясно, что не на дачу. Но по одежде видно, что не в столицу нашей родины летишь.

— В Терней.

— О! Интересно. А зачем, если не секрет? За корнем, наверно?

— Ну, я не в сам Терней, я на Кему, по тайге побродить.

— Ну, ни чё! Санёк, слышь, дядька на Кему летит, побродить, прикинь!

Санёк сорвался с места, навис над Юрием Сергеевичем.

— Дядька, правда, что ли на Кему? Ты не попутал? Там не парковая зона. Ты хоть в тайге по-серьёзному бывал?

— Я, парни, бывал там, где вам и не снилось! Это вам в парке пиво пить…

Автобус качнуло на повороте, выпивший Санёк навалился на Юрия Сергеевича.

— Займите свои места! – окрикнул водитель, —А то высажу!

Саньку пришлось ретироваться.

— Отец, ты не обижайся. Мы чуток приняли за удачный старт. Мы знаешь, чему прикалываемся? Мы же тоже на Кему летим, прикинь какое совпадение!

— Да ты что! А вы-то чего туда?

— Мы на сплав. Кема – сплавная река, крутая!

— Да, слыхал. Молодцы! А где же ваше оборудование, плоты или что у вас там?

— Это всё машиной везут. Наверно, уже на борт погрузили.

— Нет, регистрация только через час начнётся.

— У нас свой борт, батя. Заказной. Он до места доставит и высадит, где надо. А потом заберёт в конечном пункте. Всё чётко.

— Так, конечно, путешествовать можно! Привезли, отвезли, самим ничего не таскать, только удовольствие получать, – с плохо скрываемой завистью проговорил Юрий Сергеевич.

— За удовольствие уплачено! И не хило. Сейчас, да, если ишачить не желаешь, можно купить услугу. Были бы бабки. Но мы же раз в год отдыхать едем, и заметь, не на Гавайи. Чего же нам жаться? Нет, вертушка – классно! Через три часа будем плоты накачивать. Слушай, отец, а поехали с нами!

— Так как же с вами? Я сплавляться не собираюсь. Мне в одно место, вам в другое. Потом, мне ещё в Тернее с человеком повстречаться надо…

— Так борт у нас за-каз-ной! Что закажем, то и сделает. Высадим, где тебе надо. А в Тернее мы всё равно остановку делать будем, там есть дельце ненадолго. А чего тебе тащиться рейсовым, а дальше неизвестно как? Там автобусы не ходят. Мы же, считай, коллеги, в одно место с одинаковой почти целью – помогать должны друг другу. Всё, отец, решено, едешь с нами. И не волнуйся ты, всё окей. Меня Лёхой зовут. Это Санёк подходил. Там ещё Андрюха и Кривой. Ну, кликуха такая, он только на неё отзывается, но чувак – во!

— Юрий, —протянул руку Юрий Сергеевич.

Он был рад, что отпадала проблема преодоления полутора сотен километров по тайге до нужного места. Ещё неизвестно, ходят ли там лесовозы, на которые он рассчитывал. И парням этим, слегка хмельным и бесшабашным был рад. И сам чувствовал себя молодым и отважным, которому по плечу любые преграды.

Видавший виды Ми-8 с оглушительным треском напряг силы, накренился резко вперёд, пронёсся над землёй, будто вот-вот клюнет носом, и вдруг резко с разворотом взмыл в небеса. Юрий Сергеевич почувствовал, как провернулись внутренности, но машина выровнялась и взяла курс на север. Сквозь поцарапанный круглый иллюминатор видны были населённые пункты, дороги, потом потянулись зелёные хребты, которые чем дальше, тем становились всё круче, на них появились осыпи и залысины на вершинах. Птичка Романтика тоненько защебетала в груди Юрия Сергеевича, голос её становился всё громче и, наконец, заполнил всё существо путешественника. Давно потерянное, почти забытое чувство, найти которое вновь почти не было надежды, незаметно вернулось и зажило, как ни в чём не бывало.