Array Катори Киса - Абсолют

Медленно, чувствуя себя едва ли не преступником, Гарри вернулся в кабинет и на этот раз плотно закрыл за собой дверь.

Затаив дыхание, Гарри подошел к все еще спящему Скорпиусу и замер, пережидая новую волну возбуждения. Скорпиус лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и невольно демонстрировал обтянутый яркой тканью зад.

«Черт, такие трусы нужно запретить в законодательно», — заключил Гарри, мазнув взглядом по круглым поджарым ягодицам. Малфоя очень хотелось потрогать, к тому же, пора было его будить, но Гарри стоял, так и не решаясь к нему прикоснуться.

В конце концов его нерешительность была наказана. Скорпиус сладко выдохнул во сне и медленно перевернулся на спину. Не слишком крепкий утренний стояк натянул тонкую голубую ткань с пятнышком смазки, и Гарри гулко сглотнул, заметив кончик высовывающегося из-под резинки очень и очень крупного члена.

— Скорпиус, вставай, — глухо произнес он, заставляя себя перевести взгляд на расслабленное лицо. Но Малфой спал настолько крепко, что не слышал его голос. — Скорпиус, — Гарри повторил громче, легонько тряхнув его за плечо, — просыпайся, говорю.

В ответ Скорпиус лишь смял подушку и ткнулся в нее лицом.

— Да что ж это за зелье такое?! — буркнул Гарри и с силой потряс Малфоя. — Подъем, аврор! — рявкнул во весь голос. Эффект его действия возымели, но не совсем те, на которые он рассчитывал — Скорпиус что-то простонал, толкнул бедрами воздух, и член под трусами окончательно затвердел. Гарри несколько долгих секунд разглядывал туго обтянутые тканью яйца, рельефный ствол и головку члена, кокетливо торчащую наружу высоко над резинкой трусов, а потом вытащил палочку и хрипло прошептал: — Агуаменти!

Струя холодной воды полилась Малфою на лицо, и Гарри приготовился отпрыгнуть в сторону, если реакция проснувшегося Скорпиуса будет слишком бурной, но тот почему-то не спешил вскакивать и вопить. Прямо под водяной струей тот сладко потянулся, потер ладонями лицо, умываясь, и сонно сказал:

— Да-да, встаю. Фините!

Реакция Малфоя была не просто неожиданной, а выбивалась из всех правильно-возможных. Уму непостижимо, чтобы человек спросонья вот так спокойно отреагировал на холодную воду!

А если и не спросонья вовсе… Неужели Малфой просто занимался демонстрацией своих прелестей, мол, посмотрите-оцените, отчего вчера отказались?

— И зачем было притворяться, что спишь? — нахмурился Гарри.

И вот тут Малфой наконец отреагировал правильно — распахнул глаза, быстро заморгал, смаргивая с ресниц воду, и резко сел, с ужасом глядя на Гарри.

— Мистер Поттер?! — выдохнул он с ужасом и замер, явно включив свои супермозги. — О-о-о… — протянул с непонятным выражением. — Ясно… Простите, сэр, я уже встаю, — он потянулся за валяющимися возле кровати брюками. — Долго будили?

— Мерлин, чего ты так перепугался, — оторопело произнес Гарри. Он и сам не ожидал, что так напугает мальчишку. — Нет, не долго, — буркнул он, поспешно отворачиваясь от пытающегося побыстрее влезть в брюки Малфоя. — Да не спеши ты так, время еще есть, — добавил он, услышав за спиной торопливую возню. — Кстати, а в душ тебе не надо? По лестнице наверх, затем направо, последняя дверь. Полотенце возьмешь там на полках.

— Да, сэр, понял, сэр, спасибо, сэр, — скороговоркой пробормотал Скорпиус. Уши и щеки у него уже просто пылали, и Гарри поспешил выйти из комнаты. Теперь он окончательно ничего не понимал. Значит, мальчишка не притворялся. Тогда как, черт побери, он мог остаться таким спокойным под водопадом ледяной воды?! Если только… Тут Гарри нахмурился. Если он спит так крепко всегда, то, возможно, только водой его и будят… Но кто? Зачарованный будильник? Эльфы? Жена?

Представив подобные ежеутренние подъемы, Гарри поежился. Так же и с ума сойти недолго. Хотя, если дело привычки…

Блядь… куда вообще смотрят его отец с матерью? Чтобы уснуть, чадо глушит зелье, после которых разбудить его можно только ведром ледяной воды. Они вообще в курсе, что происходит с их наследником?

«Конечно, в курсе, — одернул себя Гарри. Помнится, Малфой говорил, что принимает эти лекарства с детства. — Мерлин, да неужели этот дар стоит той цены, что каждый день платит Скорпиус?» — ужаснулся он, почувствовав, как сердце сжалось от сочувствия к мальчишке.

Скорпиус вошел на кухню уже через десять минут, всё еще смущенный, но уже взявший себя в руки.

— Простите, сэр, мне следовало вас предупредить, — сказал он с таким раскаянием, будто совершил смертный грех. — Таковы особенности моего организма, чтобы включить и выключить, нужно нажимать на кнопки. Я могу проснуться сам, но не знаю, сколько времени это займет. Самый длительный эксперимент, на который решились мои родители — семьдесят пять часов двадцать три минуты.