Александр Амурчик - Ералаш. Elisir d’amore. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 6

– Пожалуйста, – улыбнулся я. – Знаешь, пожалуй, это было бы несправедливо – утонуть там вдвоем, да еще с такой симпатичной девушкой, причем даже не познакомившись с ней.

Мои слова вызвали улыбку на лице девушки. Следующие несколько секунд мы сидели, безмолвно разглядывая друг друга. Мой взгляд, к моему стыду, в первую очередь приковывала ее грудь – крупная настолько, что тонкие лямки лифа едва ее удерживали. Третий размер, не меньше – пронеслось в голове, а то и вовсе четвертый. Я поднял глаза выше – модная майка на двух бретельках открывала оголенные смуглые плечи, руки девушки были худенькими, а кожа – гладкой, практически без волос. Затем я решился поглядеть ей в глаза… А хорошо разглядев их, от неожиданности обомлел: глаза у нее были необыкновенно красивые – раскосые, что не редкость для девушки из Татарии, но при этом совершенно необычные – яркие, с блеском; цвет золотисто-карий, к тому же мне показалось, что в этот момент они светятся, возможно, симпатией ко мне – мне было приятно так думать; или же девушка испытывают ко мне какое-либо другое чувство – пусть даже это и обыкновенное чувство благодарности.

Я с удовольствием продолжал разглядывать девушку: небольшая красивой формы головка, модная стрижка жестких черных волос под «сассон», небольшие аккуратные ушки, обычный прямой носик, губы средней полноты. В молчании прошло несколько минут, затем наши головы, словно по волшебству, сблизились. Гульнара улыбнулась мне и прошептала:

– У тебя такие красивые губы…

– А у тебя – необыкновенные глаза.

– Мне ужасно стыдно, Савва, но я хочу… чтобы ты меня поцеловал, – еле слышно произнесла она. – Мне кажется, я ощущала уже эти губы, там, на озере.

– Да, – смешался я. – Только я не целовал тебя тогда, я просто… помогал тебе… дышать.

– Спасибо тебе, – Гульнара высвободила свои ладони из моих рук, после чего довольно сильно сжала их своими кистями и тут же отпустила. – Спасибо. Я тебе бесконечно благодарна.

Я взял и поднес ее руку к своим глазам, затем, разглядывая ее, сказал удивленно:

– Вот этой самой ручкой ты хотела меня утянуть за собой под воду? Руки-то у тебя сильные.

Руки ее от плеч и до кистей действительно были худыми, но в моменты напряжения на них выделялись четко очерченные мышцы.

– Просто я волейболом занималась, – оглядывая свои руки, виновато сказала Гульнара. – Десять лет в спорте, между прочим, призер Союза среди девушек, кандидат в мастера.

– Что ж это ты, – улыбнулся я, – такая спортивная, а плавать не умеешь?

– В моем городе нет реки, а потом, когда я стала заниматься в универе, тоже плавать некогда было. То есть, я плаваю, конечно, но плохо и недалеко, да еще быстро устаю.

Я склонил голову и прижал ее руку к своим губам.

– Ну что ты, Савва? – смущенно покраснела девушка. – Это я должна тебе руки целовать.

– Это наше мужское дело – дамам руки целовать. А ты – просто живи и радуйся! И обязательно научись хорошо плавать.

– Я научусь, – пообещала она. – Я тебе очень, очень благодарна.

– Если ты еще раз заикнешься о благодарности, – нарочито строгим тоном проговорил я, – то я попрошу тебя остаться со мной сегодня до самого утра. – И тогда я, то есть мы… наверняка утопим друг друга… в поцелуях.

– Хорошо, я, я… согласна, – выговорила Гульнара и стыдливо опустила свои прекрасные глаза.

– И ты не боишься утонуть в поцелуях?

– Н-нет, не боюсь, – ответила девушка, – я с тобой уже ничего не боюсь.

Вот это да! А я чуть было не сглупил, собираясь уступить эту девушку Кондрату. Зульфия, конечно, тоже очень интересная девушка, но если присмотреться, она ничем не лучше Гульнары, просто ее имя – Зульфия – напомнило мне другое, несколько с ним схожее. Альфия – так звали одну необыкновенно красивую девушку, мою любовь двухлетней давности, которая, кстати, была студенткой того же университета и родом из тех самых мест.

Не удержавшись, я спросил Гульнару, задав свой вопрос как можно равнодушнее:

– Знаешь, пару лет назад, когда ваши студенты так же, как и вы, работали в нашем городе, среди них была одна девушка по имени Альфия. Она была активистка, везде и во всех мероприятиях участвовала, даже с городской трибуны выступала, поэтому я ее и запомнил.

– Ты имеешь в виду… невысокая такая, яркая, красивая, и волосы черные?

– Да, – ответил я как можно беззаботнее, не акцентируясь на слове «красивая», – пожалуй, да, черные. Как у тебя.

– Я знаю ее, – кивнула девушка. – Она теперь секретарь комсомольской организации университета, на правах секретаря горкома. Учится на пятом курсе, весной выпускается. – Гульнара слегка надула губки и вопросительно посмотрела на меня. – А что, ты был с ней знаком?