Анастасия Боронина - Посмертные Мытарства

– А вот и наш новопреставленный послушник Никодим пожаловал! Давненько мы тебя здесь ждём! Добро пожаловать! Добро пожаловать! – заговорил доброжелательным голосом батюшка Серафим.

– Милости просим к столу, мил человек! Окажи нам честь, откушай с нами! – добавил так же приветливо Иоанн. А святая Варвара просто смотрела и улыбалась ему своими добрыми глазами.

– Я… я… – замялся Никодим. – Здравствуйте, батюшки! Здравствуй, матушка! Что же, и вы тоже здесь? – совсем уж невпопад ляпнул он.

Иоанн с широкой улыбкой ответил ему:

– Ну, что же ты, Никодимушка! Такой дорогой гость не должен удивляться и смущаться нашему присутствию на этой ничейной земле! Три дня назад нам стало известно, что по воле Божьей преставился выдающийся подвижник одного из прославленных монастырей, и мы немедленно выдвинулись в путь, чтобы лично засвидетельствовать ему наше почтение и выразить вселенскую радость по поводу этого знаменательного события! – И все трое встали и дружно поклонились до земли молодому ошарашенному послушнику, который и постриг-то принять ещё не успел. – И мы просим тебя оказать нам честь отобедать за нашим скромным столом!

Никодим тогда ощутил некий странный укол совести внутри, словно некий стыд обжёг его абсурдностью всей этой ситуации, однако он не стал придавать этому большого значения, решив обо всём этом поразмыслить по крайней мере на сытый желудок. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что даже после долгих блужданий есть ему не хочется, но покорно уселся на изумрудную траву. Ему сразу же протянули огромный бараний окорок и налили полную чашу первосортного красного вина. Первые несколько минут на поляне раздавалось лишь громкое чавканье и звуки дружно опустошаемых стаканов с вином, затем ему налили ещё вина и ещё, подвинули ближе целое блюдо со свежеиспечённым хлебом и оладьями. Никодим съел и это всё. Его благодетели обрадовались такому аппетиту нового гостя и, знай, подливали да нахваливали, как хорошо поесть с долгого пути, да и сами не отставали от него. Даже святая Варвара уписывала за обе щёки уже третью порцию баранины, хотя по всем законам природы у такой хрупкой женщины уже давно должно было случиться несварение желудка. После пятого бокала вина Никодим всё ещё не чувствовал себя ни сытым, ни пьяным, однако есть и пить он уже больше не мог. По земным меркам его желудок сейчас просто разорвался бы от количества набитой в него пищи. Тогда послушник вежливо поблагодарил хозяев за хлеб-соль и спросил Иоанна просто для того, чтобы хоть как-то завязать разговор:

– В этом мире, должно быть, посты упразднены? Ибо нам из древней истории Священного Писания доподлинно известно о крайней строгости отца Иоанна в отношении приёма пищи, а вы меня столь щедро накормили, что я, кажется, сейчас лопну!

Все трое дружно рассмеялись такому нелепому, по их мнению, вопросу. Ответил сам Иоанн Креститель:

– В этом мире уже нет надобности в постах – умеренность нужна только для воспитания душ алчных смертных! Время голоданий и молитв заканчивается вместе с отмеренным сроком земной жизни. За этой чертой исправляться уже поздно!

– Да, здесь уже мы берём от жизни всё! – несколько некстати добавил отец Серафим.

Никодим с удивлением воззрился на него, затем обрадовался этой вести, но другая мысль тут же омрачила его смущённый разум, и он сказал:

– Как хорошо, что вы меня здесь встретили, батюшки! Наконец-то я могу расспросить надёжных людей о том, куда мне идти и что делать! Знаете, там, за этими деревьями, осталась горная пустыня. Я шёл по ней целых три дня, а в самом начале мне встретился бес-обманщик, который прикидывался моим другом, а сам хотел заманить в ловушку. Он выглядел как погорелец и был совсем лыс, весь в лохмотьях.

– Погорелец! – закивал Иоанн. – Он всех вновь прибывших путников так смущает! Подлавливает простаков и морочит им голову! Ты молодец, что не попался!

– Да, – зазвучал мягкий серебристый голосок святой Варвары, – этот негодник уже немало душ погубил! – И на глазах её выступили горячие слёзы, будто она сожалела о каждой потерянной для Рая душе, как о своём погибшем чаде.

Никодим несколько успокоился от такого искреннего заверения, однако ещё один вопрос тревожил его смущённую душу.

– Он также сказал мне, что те высоченные горы – это всё мои земные грехи. Я шёл три дня и видел сотни гор, вершины их почти доставали до небес. Правда ли это и значит ли, что я великий грешник? – с тревогой спрашивал Никодим, ибо эта мысль в глубине души всё же преследовала его все эти дни.