Стас Туров - Осенняя страна. Психоделическое фэнтези

Я видел лишь огромный сводчатый купол зала, поражавший своей мрачной помпезностью, и украшенный деревянными вставками с затейливой резьбой.

В куполе тут и там имелись отверстия, не то проеденные временем, не то носившие иной характер – религиозный или научный. Сквозь отверстия пробивался мертвенно – холодный лунный свет.

Странно, что все это время я оставался настолько спокойным: нереальность происходящего просто не укладывалась в рамки моего сознания.

Собрав все силы, я снова попытался встать. В этот раз я смог слегка повернуть голову. Моя правая рука ужасно болела. Наверное, ее раздуло от крови и гноя: я чувствовал, как ремни, или веревки, которые удерживали меня на месте, врезаются в плоть.

Каждое движение конечностью доставляло нестерпимую боль.

Я осознал это также внезапно, как и запаниковал.

Я начал что есть силы скрестись здоровой левой рукой о столешницу. Пальцы ощущали шершавую каменную поверхность.

Так вот, почему мне так холодно. Меня затрясло.

Кажется, я лежу абсолютно голый на громадном валуне, больше похожем на алтарь.

Мне очень страшно.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – заорал, словно одержимый, как вдруг испугался – если мой крик слышали, могут прийти.

Что будет тогда?

Рядом что – то взорвалось с невероятной силой. Мгновением позже я осознал, что взорвалось в моей голове, растекаясь по черепу кошмарной пульсирующей болью.

Купол закружился. Кажется, я снова теряю сознание…

– Отпустите меня! А-а-а-а-а-а! Пожалуйста! – я ревел, как младенец, умоляя человека с огромными ушами остановиться.

Он не обращал на мои крики никакого внимания. Бормотал под нос какой – то бред и хладнокровно отпиливал мою правую кисть.

Я конвульсивно дергался и кричал.

Меня вырвало, и я начал захлебываться: человек, стоявший у изголовья алтаря, ударил меня кулаком в грудь, и я снова задышал.

– Мама, мама! Помогите! ЗА ЧТО?!

Они только бормотали свои молитвы, или заклинания, и их бледные худощавые лица выглядели отрешенными.

Я услышал звук перепиливаемой кости. Секундой позже пришла такая боль, какой я не испытывал никогда в жизни. Это несравнимо. Я не мог вскрикнуть, просто сжал зубы и левую ладонь в кулак, и зажмурился.

Наверное, я потерял сознание, или это была галлюцинация?

Я ощутил себя десятилетним, смотрящим из окна нашего дома во двор.

Вся семья готовится к какому – то празднику, по хате тут и там снуют женщины, которыми руководит горластая тетка, мамина сестра.

А на улице мужики вместе с отцом, тогда еще живым, забивают свинью. Со смехом они выволакивают визжащую скотину в центр двора, и переворачивают ее на бок.

Отец достает нож – огромный, тогда он казался мне как минимум сказочным мечом.

Папа приставляет нож к середине груди животного и что есть силы бьет молотком по рукояти. Свинья визжит так, что в форточках вибрируют стекла, и даже постоянно орущая тетка, кажется, умолкает.

А отец все забивает нож в свиное сердце. Мужики одобрительно ухмыляются и кивают. Папа отходит в сторону, и я вижу, как пульсирует рукоять ножа – то неимоверно быстро, то почти неуловимо.

Бдительные женщины замечают меня у окна и оттаскивают на кухню. Кажется, они за что – то меня отчитывают, а я все смотрю на стоящую у стола маму.

Она чем – то занята и не замечает ничего вокруг.

Почему – то у нее очень задумчивое и отрешенное лицо.

Я почувствовал, как проваливаюсь из детства куда – то вниз, я падаю…

Наташа ждала сына у окна, как когда-то в детстве, когда он возвращался с рыбалки или из клуба с друзьями. Здесь же, на крыльце, у окна, когда тихим осенним вечером он отправился в инженерный кружок, и вернулся избитый, в изорванной одежде, Наташа промывала рассеченные губы перекисью и ободряюще улыбалась трясущемуся от шока Глебу. Случайно она видела, как сын поцеловал здесь девушку, и замерла, страшась спугнуть волшебство первой любви.

На этом крыльце, у окна, Наташу хватил удар, когда Глеб пятые сутки не объявлялся дома. И здесь же они отмечали его счастливое возвращение – он всего лишь заблудился в лесу, так он сказал тогда всем.

Она помнила, как Глеб, гордый, сказал, что устроился работать инженером, да, теперь он настоящий ученый! Ее сын – ракетчик! Наташа улыбалась, и думала, что вряд ли гордость сына сильнее ее, материнской.

Глеб опаздывал на несколько часов.

– Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети, – все твердил женский голос, не в силах поменять ни порядок слов, ни даже интонацию.