Вадим Ильченко - Путь в Мирноль

Я уже не замечал боль, и начал испытывать страх от кромешной тьмы и тишины. Я заорал во всё горло, но никто кроме эха не отзывался, и я в панике начал бить по решётке. Ступнёй кроссовка я стучал по этим металлическим прутьям, они издавали звук и вибрировали. Закричав еще раз, я услышал какое-то тиканье, будто сработал какой-то механизм, писклявый звук которого вызывает чувство раздражения.

Наконец-то решётка изволила подняться, а мой фонарик по прежнему освещает глубокий лабиринт. Меня кто-то услышал и поднял решётку. Знать бы их намеренья. Наверняка они плохие, иначе бы постелили матрас на ступеньки. Получается, Зарина с ними за одно… хотя не смею строить догадок, пока не удостоверюсь лично. Оставлю-ка я догадки и окунусь в тёмный лабиринт.

Пройдя немного, я понял что это не совсем лабиринт. Сплошная прямая с небольшими пустующими карманами, напоминающими комнаты, по левую и правую сторону от коридора. Прямой путь всё не заканчивался, но начинал сужаться. Что-то впереди засветилось и это опредёленно другой фонарик. Он всё приближался, однообразные комнаты становились всё меньше, а потолок становится ниже. Любопытно знать для чего они служат. Мне стало не по себе, неведомый с фонариком вызывает настороженность. В такие ситуации я ещё не попадал. Вспоминая сегодняшнее утро на кухне, я так захотел обратно туда, подальше от этого мрака и странного запаха, и чтобы не болело ничего. Я почти приблизился к свету, но он потух прямо передо мной. Исчез на глазах. Я всматривался вглубь этого тоннеля, и предо мной резко возник здоровенный мужчина. Странный, большие красные глаза вызвали недоумение, никогда не видел красный цвет глаз. Мужчина чрезмерно широко улыбнулся, потом немного посмеялся, наверное, оттого, что платок прилип к моему лбу, а может от моей растерянности. Не знаю видит ли он меня вообще в такой темноте, если к тому же учесть, что я свечу фонарем ему в лицо.

– Ну пойдем, – молвил он грубым голосом, развернулся спиной ко мне, и неспешно пошагал.

Я не ответил, а просто шел за ним. Мы прошли ещё какое-то расстояние и свернули направо в одну из комнат. В комнате была замаскирована дверь, он открыл её, яркий свет озарил окружение, пронзив темноту лучами. Я выключил фонарь и положил телефон в карман. Мужчина остановился перед дверью.

– Проходи, – сказал он.

– Только после вас, – сказал я, ожидая очередного подвоха.

– Да как скажешь, – заявил мужчина и засмеялся ещё громче.

Я вошел внутрь вслед за ним, и меня ослепили многочисленные предметы освещения. Через несколько секунд я адаптировался к свету и был сильно удивлён увиденному. Огромное помещение, просторное, выполнено в бордовых тонах, по крайней мере стены бордовые и ковровое напольное покрытие. Потолок же, похоже, либо из золота, либо обделан металлом, напоминающем по цвету и блеску золото. Картины висят повсюду, всякие шкафы стоят, упёршись в стены, столы, оружия на стойках. Наверное антиквариат.

Закрыв за нами дверь, этот красноглазый громила, потрогав меня по спине, без слов намекнул, что мне нечего здесь задерживаться. Пройдя это помещение, мы свернули в дверь с правой стороны. Когда я вошёл в неё, то был очарован и одновременно взбёшен. Взбешён я был гораздо больше.

Это небольшая комната, которая в первую очередь поражает своей роскошью, с которой явно переборщили. Комната с очень высоким потолком, с которого свисает огромная, сверкающая цветастыми искрами, люстра. Картина слева, картина справа и одна огромная картина, расположенная таким образом, что сразу кинулась в глаза. Несколько больших сейфов с левой сторону. Впереди стоит трон, огромная картина располагается как раз над этим троном. Трон с очень высокой спинкой, обделанный в бордовый цвет, также как и многое в этом месте, блещет чистым золотом. Хоть я и не антиквар, но почему-то решил что это золото. На троне сидит мужчина, ели в него помещающийся. Не скажу что он толстый, но крупный, даже очень. Он сложил руки и, скривившись, смотрит на меня. Рядом с ним, опёршись на этот трон, стоит Зарина, подло лыбясь. Она тоже пилит меня своим предательским взглядом… пучеглазая саранча. По сторонам стоят большие ребята, наверное, телохранители этого «короля», чей портрет пафосно красуется на огромной картине прямо над ним.

Мужчина закрыл за мной дверь, и я начал обдумывать что же будет дальше. Ничего хорошего на ум не приходило. Против них у меня нет шансов, тем более что я только недавно скатился со ступенек, играя по ним своей головой похлеще пианиста, щёлкающего по клавишам фортепиано.