Серж Бэст - Чужая правота

Неожиданно вспоминаю последние июньские дни 1984 года, проведенные мной у изголовья умирающей от рака матери моей жены. Она была удивительным человеком, как говорили в те времена, верным партийцем-ленинцем. Чтобы облегчить её физические страдания я по предписанию врачей ставил ей уколы морфия.

Старая женщина, тело которой было высушено до костей тяжелым недугом, часами рассказывала о своей непростой жизни, о том, как месила ногами бетон на стройках Днепрогэс, как участвовала в раскулачивании зажиточных крестьян – изымала по указанию партии излишки у них домашнего скота, уравнивая их с бедняками. Именно тогда, на одном из таких мероприятий, в неё выстрелили из обреза, убили под ней лошадь, когда она прорывалась через окружение озлобленных недоброжелателей.

Вспомнил я об этом неслучайно, потому как Мария Владимировна Трацевская – персональный пенсионер республиканского значения (был такой раньше статус) искренне сокрушалась, что многое из того, что ей приходилось делать, притом порой с риском для здоровья и самой жизни, позже назовут ошибками, делом не правым.

Так что же всё-таки, что привело автора дневников к такому суждению? – вновь задаюсь я вопросом? Может осознание того, что втягивание СССР в войну в Афганистане это был американский проект, длившийся вдвое дольше, чем Великая Отечественная Война? Ведь неслучайно войну в Афганистане они называли Советским Вьетнамом. И сейчас, спустя многие годы, это является очевидным фактом. Может поэтому, у него в душе возникла горькая досада, что тысячи лучших сынов нашей Родины сложили свои головы, отстаивая чужую правоту, в чужой стране, начавшей строить, как писали газеты той поры, социализм, от которого позже и в своей стране-то отказались…

Впрочем, что гадать. Вот его первый блокнот, в нём кроется начало первой главы моего романа «Чужая правота», в котором уже слышатся не только отголоски живого голоса никем и никому необъявленной не столь далёкой героической и трагической афганской войны, начавшейся при «застое» и завершившейся при «перестройке», но также и времени предшествующему ей.

Дуся неспешно шла по длинному коридору «Панфиловки» – алмаатинской школы имени Героя Советского Союза генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, ловя на себе любопытные взгляды. Несмотря на то, что она весело стучала каблучками, настроение было хуже некуда. В этой школе, ей предстояло знакомство с новым классом и это обстоятельство больше всего занимало и тревожило её. Ей не нравилось приковывать к себе внимание, но избежать это она не могла, так как была не из тех, кого называют «серой мышью» или «бледной молью». Длинноногая блондинка с шикарной копной светлых волос и серо-зелёными глазами, плюс точёная фигурка. Юношеские проблемы она счастливо избежала: никаких жирных волос, ни каких прыщиков на молочно-белой коже. Она всегда была хрупкой, но не тощей, а в последнее лето, перед отъездом в столицу заметно оформилась. Ходила красивой походкой, благодаря занятиям по художественной гимнастике, проводимых её тётей в местном Доме культуре. Тётя отличалась скверным характером, но это обстоятельство, тем не менее, благотворно сказывалось на спортивных результатах её воспитанниц. Таким образом, все достоинства Дуси вызывали не только восхищённые взгляды мальчиков, но и ядовитую зависть одноклассниц.

Внимательно изучив расписание, Дуся поспешила в конец коридора. Отыскав свой класс, она остановилась у окна в ожидании педагога, который вёл у них литературу. Дети, проходя мимо, бросали любопытные взгляды на неё.

Неожиданно к ней подошёл один мальчик, и, взглянув на неё с добродушной улыбкой, спросил.

– Ты новенькая?

Дуся вымученно улыбнулась ему в ответ.

– Да, новенькая.

– Так, заходи в класс и занимай свободное место…

– Нет, я лучше подожду учителя, это будет правильнее.

– Тогда я займу на тебя место, если ты, конечно, не возражаешь сесть рядом со мной за одной партой?

– Спасибо! – мило улыбнулась ему Дуся, – я не против.

– Меня зовут Клим, фамилия Ломакин. По-взрослому я Климентий.

– Необычное имя, оно, как и моё, редко встречается, – заметила Дуся.

– Мой прадед в гражданскую войну, – принялся рассказывать о себе мальчик, – воевал в конной армии у Будённого и он, в память о своём командире, назвал своего сына Максимом. Мой отец в свою очередь, который с детства зачитывался книгами о героях гражданской войны, назвал меня в честь маршала Климентия Ворошилова. А тебя как зовут?