Елена Капленко: Клетчатое детство

Впрочем, с раннего детства бабушкина судьба складывалась нелегко: в пять лет осталась без матери, которую пьяный отец избил так, что скончалась она, а бить стал из-за того, что плакала она, ругала его, не пускала со двора уйти с кормилицей коровой: бабушкин отец проигрался в карты, и надо было как-то погасить карточный долг… После маминой смерти у бабушкиного отца было еще поочередно четыре жены, от которых у него тоже родилось по дочери.

В двенадцать лет она была нянькой у богатых родственников, и в школе так и не выучилась: читать и писать не умела совершенно.

После развода, хоть и тянулись к ней мужчины, так и не решилась снова выйти замуж.

Детская обида (она видела, как отец избивал мать), по-видимому, выливалась из Бабушки на Зятька, который перед ней был «виноват» только в том, что, когда ее дочь поехала на сенокос и она, мать, попросила его, как старшего, присмотреть за ней, двадцатилетней, он не только присмотрел, но и присватался ранним душистым утром так, что через девять месяцев и родилась Елена, удивительно похожая на отца: молчаливая и отрешенная, с лицом веснушчатым, глазами простыми и ясными, в которых умещался весь окружающий мир.

Бабушка такому подарку искренне обрадовалась и полюбила внучку безумно, но на всю жизнь запомнила, что ее ослушались: и даже не дочь, а какой-то самозванец, сын вражины, деревенской колдовки, которая по ночам заговоры шептала – так в деревне о ней поговаривали. Так кто у нее сын? Ясное дело – бабник! Да еще с гармошкой!

Молодые тогда, конечно, поженились, и попали на всю оставшуюся жизнь под перекрестный обстрел ненавидящих друг друга мам. Тем не менее, друг друга они любили, и тянули семейную лямку, тянули.

…Школу Елена возненавидела сразу, хоть учиться ей нравилось. Школа показалась ей огромным, диким Чудовищем, которое постоянно почему-то прыгает, скачет, звенит, дерется, толкается, кричит и огромной толпой мчится в столовую, а замирает только после звонка на урок.

Поэтому на переменах она стояла около двери класса, прижавшись к стене и пытаясь с ней слиться.

Восемь лет дружила она с одной девочкой до тех пор, пока ее мама не сказала Елене почти брезгливо и грубо:

– Лена! Ты теперь плохая! Ты с мальчиком дружишь!

После этих слов Лена к ним больше не приходила, а подруга, всегда во всём слушавшаяся родителей, как-то тихо и незаметно исчезла из Лениной жизни.

Ну а мальчик, из-за которого распалась девчоночья дружба, был единственным среди двадцати девчонок в литературном кружке при Дворце Пионеров. И не успели девчонки начать суетиться и «делить» его, как это обычно бывает, как он свое сердце на целых два года, или на два столетия, или на две секунды, отдал ей, Елене. А она – ему.

…После того, как он проводил ее до подъезда, пообещав на днях занести книгу Гюго «Собор Парижской Богоматери», она позвонила в дверь, и сразу, с порога, невольно копируя Бабушку, непривычно громко и для себя, и для родителей, грубо объявила:

– Мама! Папа! Не падайте, пожалуйста, в обморок! Послезавтра ко мне в гости мальчик придет!

И, шмыгнув носом, сняв сапоги, смущенно и тихо добавила:

– Книгу принесет.

Родители, конечно, очень удивились: еще ни разу в их доме не было, кроме сына и его друзей, никаких других мальчиков. Удивились, а на следующий день на столе у Елены громоздилось с десяток книг о том, что такое «подросток и любовь» и прочее б-р-р!

У Елены от такого зрелища был шок. Она громко рассмеялась. Читать не стала, а затаила обиду, которая потом, в течение долгих лет, прорывалась из нее нелепыми грубостями по отношению к Маме, которая эти книги принесла.

Мама, однако, тоже испытала шок от мгновенного превращения дочери-тихони в почти взрослую, влюбленную девушку. И поэтому, немного придя в себя, она навела справки о Герое: где учился, как учился и кто родители. Оказалось, что мальчик – отличник, спортсмен, не курит и вроде бы серьезный, да и родители у него вполне известные в городе личности.

Отныне Герой каждый день после школы приходил к ним домой, помогал Елене решать задачки по физике. Потом они украдкой целовались, открывали общую тетрадь, и – он записывал, а она, качаясь на стуле и заплетая-расплетая косу, обсуждала с ним – сначала лирический рассказ о его любви к ней – по прихоти ее женского сердца, потом – приключенческий роман о пиратах, по прихоти его мужского сердца. Но именно роман-то они не дописали: летом он поступил на журфак, и в выходные, когда он приезжал к ней, им не хватало времени насмотреться друг на друга и надышаться…