Николай Боевкин - Постоянная времени

В большинстве случаев бывших высокопоставленных сотрудников АНБ ждало совсем другое будущее. Не секрет, что хотя рядовые служащие получали в Агентстве гораздо больше, чем их коллеги в коммерческих фирмах, про руководство такого сказать было нельзя. Наоборот, их должностные оклады были существенно ниже по сравнению с топ-менеджерами крупных корпораций. Поэтому начальники среднего и высшего звена, проработав в АНБ десять-пятнадцать лет и заслужив солидную репутацию, уходили обычно в связанные с государственными заказами коммерческие компании. Там «бывших» принимали с распростертыми объятиями: уж кому, как не им, лучше других известны потребности Агентства. Да и продавить интересы фирмы через своих старых сослуживцев им тоже было гораздо проще.

Впрочем, лоббирование это было достаточно невинным: Миллз самолично внимательно следил, чтобы его организацию невозможно было обвинить в каких-либо злоупотреблениях. Он принял АНБ в период упадка, когда само существование учреждения вызывало у многих большие сомнения, так что любой коррупционный скандал легко мог стать последним. Ну а позже, когда Агентство вновь оказалось на коне, тем более стало не до финансовых махинаций. Да, дружба – дружбой, старые связи – это замечательно, но эффективность и интересы дела – прежде всего. Ведь АНБ находилось теперь на острие самой тяжелой и жестокой войны, когда на карту поставлены не просто интересы различных партий или народов, но и само существование человечества.

И Агентство, действительно, было не узнать. Оно уже не пребывало, как еще совсем недавно, в летаргическом сне застоя, но и не гудело растревоженным ульем, как когда-то в дни массированных террористических атак. Оно работало. Не надрываясь, поскольку никто не знал, сколько продлится эта гонка, а на финише всегда должен оставаться запас сил для последнего рывка. Но и не расслабляясь, не отвлекаясь на мелочи, неторопливо и мощно, как гигантский асфальтоукладчик.

А вот в Молодой гвардии служили напористые, амбициозные и где-то даже немного наглые ребята около тридцати. Они были преисполнены карьерных устремлений и самозабвенно рыли землю, пытаясь всемерно приблизить тот светлый день, когда удастся, наконец, занять должности, оставленные в свое время стариками.

В общем, Эдвин Хоггард занимал особое место в этом кипящем сплаве силы и мудрости, замешанном многоопытным Миллзом. В каком-то смысле можно сказать, что он представлял собой уникальное изделие, отлитое из этого импровизированного котла. И именно поэтому с ролью дирижера лучших музыкантов Агентства Хоггард справлялся блестяще.

Поначалу Дэн терпеть не мог эти сборища. Он легко заводился и в горячке часто позволял себе наговорить лишнего. В итоге не только отсутствовал какой-либо полезный для работы результат, но и приходилось мириться с сослуживцами, угощая в зависимости от тяжести столкновения кого пивом, а кого – виски 12-летней выдержки.

Но потом, глядя на Хоггарда, Дэн сменил тактику. Теперь он чаще всего сидел на заседаниях мозгового штурма с расфокусированным взглядом, отрешенно ловя реплики, брошенные другими, и пытаясь выудить рациональное зерно даже из самых бредовых идей. Так доисторический человек ловил взглядом в темноте пещеры искры, высеченные его кремнем, чтобы потом бережно раздуть из них живительный огонь.

И вот однажды на такой встрече что-то вдруг вывело Дэна из его обычного полукоматозного состояния. Выступала какая-то сексапильная девица и несла невообразимую чушь.

– Что за фифа? – Дэн легонько толкнул локтем сидящего рядом Криса Янга, руководителя лаборатории физиологии.

– Эта, как ты выражаешься, фифа – Наташа Грей, очень толковый сотрудник, – несколько раздраженно ответил Янг. – Между прочим – моя правая рука.

– Ну и здоров ты, Крис, руки отращивать, – не удержавшись, усмехнулся Дэн. – Прямо как Шива.

– А ты полагаешь, что один достоин святости? – в тон ему ответил Янг.

– Слушай, если твоя помощница такая звезда физиологии, почему ее раньше не было на наших посиделках?

– Ну, ты даешь! – удивленно ответил Крис. – Наташа уже с полгода как регулярно здесь бывает.

– Серьезно? – вздохнул Дэн. – Странно.

Хотя ничего странного на самом деле не произошло. Конечно, если бы Дэн увидел такую красотку где-нибудь в баре или на улице, то непременно обратил бы на нее внимание. А на службе он женщин просто не замечал, то есть не идентифицировал гендерную принадлежность коллег. И дело было вовсе не в опасениях быть обвиненным в харрасменте. По глубокому убеждению Дэна, служебные романы и сексуальные домогательства на рабочем месте характерны для контор, где больше нечем заняться. А у АНБ в настоящее время дел было невпроворот.