Евгения Перова - Лиза во фритюре

– А? – сказал Петрович, не просыпаясь

– Спи, спи, дорогой!

…и даже не просто День Рождения, а Юбилей – не будем уточнять, сколько Петровичу стукнуло, – а также внести разнообразие в жизнь своего нового сотрудника Вадюки, для чего пригласить его на упомянутый юбилей, дабы познакомить с Лизой. Крошка Ню считала, что Лизавета без малейших усилий со своей стороны способна внести массу разнообразия в жизнь кого угодно. И как она оказалась права! Как права!

– А кто такой Вадюка? – спросила Агапова

– Вадюка! Это отдельная песня!

Вадим Эрикович, а по-домашнему Вадюка, был высок, белокур, розовощек, голубоглаз, необычайно начитан и безумно застенчив. Он жил, окруженный, как крепостным валом, мамой, бабушкой, прабабушкой и тетушкой. Вслед за своими предками, которые со времен основания Рима занимались в основном Римской историей, Вадюка тоже увлекался Римской историей, изучал шесть лет в Университете Римскую историю, потом защитил кандидатскую диссертацию по Римской истории и в результате работал под началом Нины Юрьевны в 25-м экспозиционном отделе, не имеющем абсолютно ничего общего с Римской историей. Вообще в Москве с Римской историей было плохо! Если раньше она вполне способна была дать пропитание – и вполне приличное – всем членам клана, то теперь не могла прокормить даже одного Вадюку. Любому было понятно, что в жизнь Вадика просто необходимо внести побольше разнообразия, чтобы отвлечь его от Римской истории…

– Слушай, а вот мне всегда было интересно, почему станция метро называется Римская?

– А это в честь товарища Римского Григория Даниловича.

– Иди ты! – сказал Алюсик.

– А кто такой Григорий Данилович Римский? – спросил Серый.

– Финансовый директор Варьете. Булгакова читать надо! Давай дальше!

Первой попыталась внести разнообразие в жизнь Вадика его собственная тетушка, которая еще в юности каким-то образом отбилась от семейного бизнеса в сторону археологии. Тетушка взяла четырнадцатилетнего Вадюку с собой в экспедицию к Захарову…

– К Макарову! – Да нет, к Захарову!

– И вообще это был Мишка Гоняный!

…где Вадюку – ввиду его полной неспособности к совку и лопате – посадили на камералку, благо почерк четкий. Вадюке в экспедиции не понравилось: как-то неуютно, грязно, мокро, пыльно, холодно, жарко и вообще опасно! И никто не интересуется Римской историей! Но Вадик достаточно знал о спартанцах, чтобы не жаловаться. Поэтому он стойко сидел на камералке и аккуратно шифровал все, что бы ему ни приносили, начиная с нуклеусов и отщепов и кончая большой канцелярской скрепкой. Захаров – Макаров – Гоняный просто рассвирепел, обнаружив среди прочих артефактов большую канцелярскую скрепку, аккуратно уложенную в полиэтиленовый пакетик и снабженную шифром: «39БК1 2000—89/n122»! После разгона, устроенного Кравцовым…

– Точно! Это был Кравцов! – закричали все хором.

…скрепки больше никогда в раскопе не попадались, и не только на этой стоянке, но и на всех других стоянках тоже. Вот как-то не попадались, и все тут! А потом приехала Агапова…

– Ты что! Совсем не Агапова!

– Ну как же! Конечно Агапова!

– Агапова! Это была ты или не ты? Эй! Ты спишь что ли?

– Я думаю. Нет, кажется, это все-таки была не я. Потому что, если бы это была я, я бы знала, кто такой Вадюка, а так как я не знаю, кто такой Вадюка, значит это была не я, а кто-то дру… Ой!

– Спасибо, Серый! В общем, приехал неизвестно кто.

Вадюка вошел, когда приехавший уже успел выгрузить из рюкзака пол-литру, две банки шпрот, кулек карамели и два молодых огурца.

– О! Огурчики! – сказал Вадик. – Откуда?

И хотя близкая связь между свежеприехавшей личностью, разверстым рюкзаком и огурцами была очевидной, Вадюка не сумел выстроить эту логическую цепочку, и снова спросил, откуда, мол, огурчики. Экспедиция насторожилась.

– Любишь огурчики? – ласково спросил Кравцов. – Это мы с Томасом в лесу нарвали. А ты завтра сходи насобирай!

– Та, – подтвердил Томас. – В лесу как рас пошли тикие огурцы! Ранофато тля серетины мая, но ф этом готу фесна воопше ошень ранняя!

– А где они растут? – загорелся Вадик.

– Да вот Алюсик тебе планчик нарисует. Давай, Алюсик.

И Алюсик нарисовал! На плане были палатки, раскоп, дорожка, которая вела к деревне, деревня, мостик через речку, речка, луг за речкой, коровы, пасущиеся на лугу за речкой и даже, кажется, коровьи лепешки! А лес с дикими огурцами не уместился.