Святослав - Боги с Родины. 2-я трилогия. 2-я часть 1-й книги. Ритмика

– Сейчас убить Саргона! – кричали хомо, гомо. За нашего, жреца Думузи, в аду гнить будет тот – паску… Зачем оттягивать?! Его распять – здесь, нужно или порвать на части, тупо!

Смотрел он глупо – на беснующихся хомо, гомо, анунаков, злых, как бродячие собаки, устал, не реагировал на крики. Единственно, желал, – скорейшей эвтаназии. Он понимал – не выдержит дальнейшей экзекуции. Прошло лишь пять часов, а должен быть на площади – такие долгие, ещё часы, целые сутки. Затем Ниппур. И там, убьют не сразу. Сначала, также, установят клетку – для обозрения, будто – диковинная обезьянка.

– Энлиль, замену обещал, – не выполнил и, вряд ли сможет. Он охраняем Утом, с большим отрядом хомо. Такого, тот не ожидал и, не поможет, если рискнуть захочет.

Кто, для него Саргон? Лишь экземпляр подопытный, – Саргон, в упадке мыслей, сокрушался; дурак доверчивый.

От наступившей на него, со всех сторон – действительности чёрной, духом совсем упал и, больше, на помощь не надеялся. Отчаялся.

Со стороны, похож, на – вялый овощ. Закрыв глаза, лёг на пол в клетке, заткнув руками уши, что ещё больше злило анунаков, хомо, гомо. Злились и, рвались к клетке, как собаки, чтобы попасть, не камнем, так плевком, в морду заплёванную – метко.

– Не нравится нас слушать?! – они в ответ, на действия его, кричали. Убийца он, мокрушник! Зря, всё-таки, – не разорвали! Вы, почему, не дали?!

Надеялся, что к ночи стихнут крики и, перестанут оскорблять, устраивать нападки. Но ночь пришла, и, стало ещё хуже. Кидали из толпы огнями, факелами. Охранники его спасали, хотя, защиту исполняли – по долгу службы, а не по желанию и, что возможно, было, пропускали, кидающих, не часто замечали.

Под утро, он молил о смерти, жить больше не хотел. Кричал:

– Убейте же, меня скорее, ведь я виновен и желаю смерти! Исполните предначертание и приговор судебный!

Он чувствовал – сходит с ума. Всё замелькало, ужасы, со всех сторон, словно в девятом круге ада, его заполнили и убивали, не до конца, желая – дальше издеваться, над жертвой, этого – достойной.

Когда, внезапно, наступила тишина, он содрогнулся, понимая, что это, может быть, лишь в случае, когда он умирает.

Благодарил, все силы ада, успокоился.

– Лучше гореть в аду, чем в клетке быть, на площади – оплёванным, обгаженным, закиданным камнями, мусором, в сопровождении стрел оскорблений, по голове, во множестве, обстрелянным.

Слыша спокойный голос, рядом, дошло – недолгий отдых. Везут в Ниппур, где он убил Думузи.

– Там будет, ещё хуже, он зарыдал, как девка.

– Что, сука, осознал, что натворил, паску..? – охранник пожалел или, по простоте душевной, констатировал.

Он осмотревшись, видел – конвой большой. Часть – спереди, часть – сзади, четыре конвоира – сбоку, по два.

– Мой берегут покой, так я им дорог? – пытался удивиться, но понял – безразлично, – что, как с ним будет. Доставить нужно, в целости, – их служба.

Дорога оказалась, не очень-то и долгой.

– Могли бы и помедленнее – кони! Несётесь! Быстро слишком, и, привезли, меня им, – клоуна. Начнётся вскоре, всё сначала! Неудивительно, что я вас презираю. – Вы шавки и шакалы!

Действительно, ещё не въехали в ворота городские, а камни с грязью оскорблений, полетели. Услышал крики.

– Осталось жить – недолго! Ответишь за убийство, сволочь!

А дальше – больше. Как, и в Эриду. Быть может, – хуже.

От въезда в город, и, до площади у храма, его толпа сопровождала. Жалел он, что охранники, толпе его не отдавали. Всё повторялось и в Ниппуре, такое же бесчинство, что в Эриду.

– Быстрей бы всё закончилось, не мучиться мне долго, он, сожалея, молча, ждал участи, прискорбно.

Где ты, Энлиль? Ушла одна попытка. Быстрее бы, любой конец. Как долго тянет, тот, – владелец времени. Со всеми вместе, издевается. Мстит за Думузи. Или же – радуется, – развлечению народа.

Внезапно, мысль мелькнула. – Инанна приходила? Простилась ли со мной? Её не видел я.

Согласен, положение – двусмысленное, у неё. – Любить убийцу мужа…

А может, не любила? Врала, использовала? Простая хитрость женская и похоть? А он, губы распял. Хотя, сейчас ведь всё-равно…, но хочется, припомнить, – счастье было. Пусть, не такое, как у всех, но не ворованное, – завоёванное…

– Где, как? Насилием? – услышал в голове вопрос и, снова сник. И, с умилением он, тело вспоминал её – прекрасное и, сильное.

В него летели камни и отбросы. Большие, сетка отбивала, а маленькие – пролетали, не всё, немного, попадали в цели.

Увидев храм, как въехали на площадь, вновь вспомнил, как убил Думузи.