В. Афанасьев - Всемирный следопыт, 1927 № 10

Как-то раз встречаю я Бийна. У меня были дела в доках, а Бийн в это время командовал только что отстроенным кораблем «Уэрдэль» и готовился к отплытию на следующий день в Индию. Бийн пригласил меня к себе в каюту, и за стаканом виски, дымя сигарами, мы разговорились.

— Ну, а цела эта бумага с бакана? — спросил я.

— Лежит вот здесь, в шкафу, — отвечал Бийн.

Он поднялся с места, открыл шкаф и вынул оттуда сложенный лист бумаги.

Документ этот очень заинтересовал меня. Я прочитал написанные на листе слова, а потом, с разрешения капитана, вынес бумагу на палубу и стал всячески пробовать расшифровать карандашную приписку внизу.

Был великолепный летний день, но даже и при ярком свете солнца никак нельзя было разобрать стершиеся буквы.

Однако это оказалось все-таки не совсем невозможно. Мне как-то совершенно неожиданно пришло в голову объяснение загадки.

— Пойдемте-ка опять в каюту, — предложил я капитану. — Сейчас я вам раскрою смысл всей этой истории.

Мы снова прошли к нему, сели у стола, и после небольшой паузы я начал:

— На каком-то пароходе, быть может, и плывшем действительно с южной стороны от острова Мохилла, среди пассажиров, находились какие-то до неприличия веселые бездельники, бросившие в море тот маленький бакан. Может быть, эти самые пассажиры и видели останки корабля, которые вы нашли на острове Фрэнсис. Я также уверен, что это именно они и записку писали, и к бакану ее прикрепляли, и в море его бросали, и все это — шутки ради. И конечно, и «Порпойз» и «Рыбий остров» — плоды их досужего остроумия.

— Однако я ничего этого не вижу, — сказал Бийн. — Ни из чего это не вытекает.

— Подождите один момент. Вы нашли этот бакан в начале апреля?

— А из чего это вы заключили? Ну да, в начале апреля, четвертого числа. Откуда вы это узнали?

— Подождите минутку. Вероятно, среди этих самых веселых пассажиров находилась женщина, ну и вот она, чтобы дать понять, в конце концов, что весь этот сигнал — только шутка, прибавила от себя два слова карандашом. Но эти слова по смыслу ничего общего не имеют с тем, как вы их поняли. Никакого яд… [23] Очевидно, от приписки остались французские буквы «pois… п…», которые могли быть сочтены за английское слово «poison», что значит «яд». ) тут нет. Я слова эти расшифровал, и значат они вот что:

poisson d’avril.

— Ну? Что же это такое?

— А это французские слова, означающие: «апрельская рыбка», «первое апреля». Очевидно, этот бакан выкинули с корабля именно в день первого апреля.

Капитан Бийн был так озадачен, что даже не сразу понял. Но зато, когда он уразумел, наконец, в чем дело, он впал в настоящую ярость. Никогда в жизни я не видывал людей в таком состоянии…

Наконец он утихомирился и сказал:

— Если бы эти… дураки… не выкинули этот… «сигнал», чтобы позабавить кого-то… так ведь эти… те несчастные — так бы и погибли на своем боте… Ну что ж! Все, что я могу сказать, это — что и от дураков, иной раз, бывает польза. Я раньше никогда не мог понять, какой толк может быть от дураков. Я всегда говорил, что природа допустила величайшую ошибку, напекши в общей массе людей столько дураков. Теперь я беру свои слова обратно…

Природоведческий рассказ А. Буткевича

Рисунки худ. В. А. Ватагина

В октябре 1926 года Московский Зоопарк получил в дар от профессора В. С. Б-ча экземпляр совы-белянки, пойманной им во время полярной экскурсии на Новую Землю. Рассказ профессора о поимке совы и дальнейших ее приключениях, а также о некоторых подробностях плавания, представляется настолько интересным, что редакция «Следопыта» решила поделиться им с нашими читателями. В интересах научной выдержанности рассказа, в уста рассказчика вложены некоторые научные объяснения, почерпнутые автором из вполне компетентных источников.

Начало плавания. — Новая Земля. — Посещение Крестовой Губы. — Поимка совы. — Ее образ жизни. — Лемминги или пеструшки и их нравы.

Экспедиция, в которой я принял участие летом 1926 года, была организована Пловучим Морским Научным Институтом в целях исследования природы Северного Ледовитого Океана. Мы отплыли из Архангельска 12 августа на прекрасно оборудованном собственном пароходе Института «Персее», имея на борту, кроме 20 человек команды, 14 научных работников. Здесь были представители всех областей естествознания: гидрологи, ботаники, зоологи, геологи, бактериологи и др.