Наталья Бессонова - И смех, и слёзы, и любовь… или Детективные приключения партийной активистки

Наскоро приняв горячий душ, Надежда свалилась на кровать и забылась беспокойным сном, полным кошмарных сновидений.

***

Утром ее разбудил стук в дверь и бодрый голос Владимира Ивановича:

– Надюша, вставай! Труба зовет! Через пятнадцать минут – общий сбор! Это был знакомый клич: так обычно созывали друг друга друзья-партийцы на стихийные, импровизированные совещания. Но сейчас повод для сбора был более тревожный и менее приятный, чем обычно…

Надежда поднялась, кое-как привела себя в порядок. Волосы вчера не закрутила на бигуди – не было ни сил, ни настроения, и теперь они торчали в разные стороны. Соорудив подобие прически, слегка подкрасив ресницы и губы, она с немалым огорчением созерцала в зеркале свое уставшее лицо с синяками под глазами.

«Как все-таки один кошмарный день может свести на нет регулярные ежедневные старания!», – подумала Надежда с досадой.

Как высказалась однажды Ирина Хакамада, «женщина должна быть прелестной всегда». Это была, пожалуй, единственная фраза политизированной леди, с которой Надежда была согласна. В остальном же Надежда ее взглядов либо не разделяла – ни по политическим, ни по каким-либо другим вопросам, либо просто сомневалась в ее искренности.

Еще Надежда где-то слышала, что для положительного настроя на весь день надо с утра посмотреться в зеркало и сказать: «я красивая, умная, успешная». «Что-то в этом, наверное, есть, хотя, слишком все было бы просто», подумала она тогда, но, тем не менее, иногда все-таки пыталась с утра таким способом настроить себя позитивно на грядущий день.

– Ну что, умница-красавица, труба зовет! – насмешливо сказала своему отражению Надежда, и, взяв сумочку с документами и деньгами, вышла в коридор, где ее уже ждали Владимир с Германом.

– Сейчас быстро завтракаем, и мы с Германом едем к Юре. Он пока наводит кое-какие справки. Там выработаем план дальнейших действий. Надюша, ты остаешься здесь, продолжаешь ждать в холле.

– Зачем тогда вы меня разбудили, если с собой не берете? Могла бы поспать еще! Я во сне хоть не так нервничаю, – недовольно заявила Надежда.

– Ну, уж нет, Надюша! Тебе шевелиться надо, а то совсем в себя уйдешь, в переживаниях! Заболеешь еще! В движении – жизнь! – бодро возразил Владимир Иванович, – да и наблюдательный, этсамое, пост тебя ждет. Вдруг девочка наша появится! А с собой тебя брать в такие заведения никак нельзя! Вдруг и тебя украдут, красавицу-то нашу, – пошутил давний товарищ, стараясь как-то растормошить Надежду.

– Ой, только вот не надо издеваться! И так знаю, что я сегодня на огородное пугало похожа, – ответила Надежда, на ходу поправляя подобие прически.

– Да ладно тебе, Надь! Никто же, кроме тебя, этого не знает, – попытался ее успокоить Герман.

Спустились в ресторан. Шведский стол, как всегда, изобиловал разнообразными блюдами на все вкусы, но Надежду это не впечатлило. Заставила себя проглотить какой-то корейский салатик из пророщенной фасоли, бутерброд с сыром, и с удовольствием выпила чашку крепкого кофе с хрустящим круассаном.

Соратники, несмотря на плохо скрываемую тревогу, завтракали с завидным аппетитом. Надежда подумала, что мужчинам, в принципе, вряд ли что-то может испортить аппетит – будь то романтические переживания, или чрезвычайные обстоятельства…

Мужчины уехали, а Надежда заняла место на диванчике сбоку от центрального входа. Отсюда она могла наблюдать за входом, не привлекая внимания заселяющихся гостей. И снова, как обычно, десятки посетителей входили в холл через стеклянные двери-вертушки, и десятки выходили по своим делам и растворялись в разноцветной толпе за стеклянными витражами. Но, ни Ирины, на возвращение которой Надежда все еще надеялась, ни ее случайного спутника среди них не было.

Так прошло несколько часов. Надежда буквально срослась со своим наблюдательным пунктом и не покидала его, со всей ответственностью выполняя свою миссию, сосредоточившись на одной мысли о том, чтобы с Ириной все было в порядке, и чтобы она нашлась. Она понимала, что наблюдение за входом – бесполезное занятие, придуманное для нее мужчинами специально, чтобы не брать ее с собой туда, где могло быть небезопасно.

Зазвонил телефон.

– Надюша, ты там не соскучилась? – бодрый голос Владимира Ивановича вывел Надежду из оцепенения, – мы подъедем через тридцать-сорок минут. Есть новости. Нашли мы нашего брюнета, Надюша.

Эти тридцать-сорок минут показались ей длиннее нескольких часов, которые она провела на своем наблюдательном пункте.