Наталия Великанова - Ловец женщин

Одно время она пыталась найти хоть кого-то из родных. Ездила по старым адресам, спрашивала, посылала запросы от имени брата, писала, звонила, рисковала свободой.

Всё без толку. Не осталось никого, кто мог бы прижать её к себе, пожалеть, выслушать, рассказать, обнять, утереть слёзы, понять. Никого, с кем она могла бы разделить горечь одиночества. Никого.

Поначалу она с замиранием сердца читала в новостях, как её ровесниц (и даже младше) распределяли в Центры. С каждым днём представительниц женского пола на улицах становилось всё меньше. Сперва Маруся удивлялась дням, когда не встречала ни одной девочки или бабушки. Потом дни превратились в недели, недели – в месяцы, и так далее пока женщины не исчезли навсегда.

За каких-то полгода мир изменился окончательно и бесповоротно.

Как тонко подметила одна из героинь Элизабет Гаскел [7] Э. Гаскел «Кренфорд» , людям свойственно экономить на тех или иных мелочах. Тщательно сберегая ржавую копейку и досадуя на неудачи в сём предприятии, человек может бросать при этом сотни и тысячи рублей на другие пустые затеи.

Мисс Мэтти Дженкинс [8] Э. Гаскел «Кренфорд» берегла свечи, а Марусиной страстью было топливо. Оно недёшево ей доставалось, поэтому она тряслась всем телом словно Голлум [9] Д. Толкин «Хоббит или Туда и обратно» , когда заправщик неаккуратно проливал несколько капель на грунт. Непозволительное мотовство всякий раз оставляло горький осадок и портило любой удачный день. Необходимость прогрева мотора была источником вечных мучений. Если машина вынуждена была простаивать с включенным двигателем, Марусино раздражение не имело границ.

Сев в авто, Маруся откинула козырёк и заглянула в зеркало. Вот бы умыться, надеть короткую юбку и тонкие, телесного цвета чулки, как у женщин в телевизоре. Как же она им завидовала! Их свободной жизни, массовому поклонению, успеху, уверенности в будущем! У таких девушек не шелушились губы, не слоились ногти. А руки? Красивые ухоженные руки – были предметом особой Марусиной зависти. Когда она видела изящные ладони без царапин, заусенцев и въевшейся грязи, ощущала себя Марьяной из «Посёлка» Булычева [10] К. Булычев «Посёлок» , которая глядя на руки землянок думала, что у них гладкая кожа, потому что они никогда в жизни не снимали перчаток.

Раздражённая, Маруся вернула козырёк на место. Нечего предаваться глупым мечтам. Зависть – не есть хорошо! Ни Сальери [11] А. Пушкин «Моцарт и Сальери» , ни Чартков [12] Н. Гоголь «Портрет» , ни дочери короля Лира [13] У. Шекспир «Король Лир» , ни две сестрицы под окном [14] А. Пушкин «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях» , ни Сомс Форсайт [15] Д. Голсуорси «Сага о Форсайтах» – никто из завистников в жизни не преуспел!

Она неторопливо вырулила с площадки, объехала дом с западной стороны, миновала мрачные улицы района и повернула на шоссе. Старушка-машина была одним из немногих удовольствий, в котором она не могла себе отказать. Ещё в прошлом году решила, что лучше уж будет работать как вол, чем останется без средства передвижения. При мысли о необходимости маршировать по грязным, кишащим грызунами улицам, слегка подташнивало.

Ночь катилась навстречу туманом перекрёстков и редким мерцанием заброшенных лавок. Иногда был слышен адский гуд в дальней части города. То ли пароходы, то ли заводские трубы, то ли ещё что. Гильдеров и машин почти не попадалось.

Радостное ожидание не покидало Марусю всю дорогу.

Бар «Афродита» прятался в старой части города: у реки, на маленькой площади, выложенной булыжником. Из люков, вделанных в мостовую и накрытых круглыми металлическими крышками, пробивался пар. Маруся никогда не могла понять, откуда он брался. Огни бросали на него свет, и место походило на подмостки драматического театра. Ей думалось, что именно так выглядел Нью-Йорк, когда Ильф и Петров [16] И. Ильф, Е. Петров «Одноэтажная Америка» посетили его в первый раз.

Позади закусочной тонул в полумраке многоквартирный дом, построенный в доисторические времена из железобетонных плит. Окна в нём никогда не горели, и громада напоминала ледоход, прорезающий серый океан недостижимых облаков. Народ его прозвал Крейсером. Она встречала похожего великана в провинции. Там он носил имя Бастилии. В любом городе, наверняка, имелись такие уродцы, видимые из разных районов или затерянные среди фабрик, возведённые по типовым проектам и ничем не выдающиеся. Награждённые народной молвой засаленными именами: Башни-близнецы, Китайские стены, Белые павильоны…