Антон Кротков: Корабль дьявола. Дневник пирата

Близость смерти изменила моё восприятие окружающего мира. Всё моё внимание сфокусировалось на рыжих глазах моего палача. Я и сейчас могу вспомнить каждую морщинку и шероховатость кожи вокруг этих тигриных глаз. Правда, я затрудняюсь сказать, какое у них было выражение. Скорее всего, особого накала страстей там не было. Для опытного убийцы я был всего лишь очередная жертва. Думаю, что его занимал только один вопрос: покончить со мной сразу или устроить для публики небольшое представление. Поэтому он медлил. А я напряжённо ждал удара, а его всё не было.

Не удивительно, что, находясь в состоянии транса, я не обратил внимания на некоторые важные события, происходившие поблизости. Нормальное восприятие окружающего мира вернулось ко мне лишь когда пираты уже покинули помещение камбуза. Рядом со мной, пошатываясь на ватных ногах, стоял тоже живой и невредимый штурман. У него было лицо совершенно счастливого и одновременно потрясённого человека. По щекам моряка текли слёзы. Волосы на его висках за несколько минут пережитого сильнейшего страха поседели. На все мои вопросы, почему нас всё-таки пощадили, моряк не смог ответить ничего вразумительного.

Всё выяснилось лишь на следующий день. С утра мы снова со штурманом были назначены в наряд на камбуз. Около полудня, когда главный пиратский кок по каким-то делам покинул свои владения ко мне подошёл его помощник. Он тоже был невольником на этом корабле и принадлежал к тем немногим счастливчикам, которым удалось пережить страшную ночь захвата корабля. Правда, в отличие от нас, – уже начинающих доходить от голода и каторжного труда, – кок имел вполне цветущий и даже весьма упитанный внешний вид. Так уж испокон веков повелось, что близость к кухне на любой каторге является гарантией жизни и относительного благополучия.

Кок сказал, что на судне все зовут его Вкусным Полли. Несмотря на свою слегка комичную – округлую внешность, Полли считал себя опытным морским волком. Вскоре после нашего знакомства он указал мне на серебряную серьгу в своём левом ухе и гордо заявил, что по праву носит её, так как 10 раз обогнул мыс Горн – самое опасное место в мировом океане.

Полли предложил меня следовать за ним. Он привёл меня в небольшой закуток. Эта тесная каморка одновременно служила кухонной кладовой и жильём для моего провожатого. Кок указал мне на маленький столик рядом с подвешенной на специальных крючьях койкой-гамаком. На столике стояла большая тарелка дымящегося гуляша. К тому времени я уже дней десять питался по большей части тем, что находил в мусорных бачках при камбузе. На этом корабле пленников кормили только один раз в день. Утром, после того, как у пиратского экипажа заканчивался завтрак, мы получали тарелку жидкого супа или половник перловой каши на брата. Сливочное масло и мясо рабам не полагалось, так что на вкус и вид наша корабельная пища была преотвратительной. Поэтому я даже не сразу поверил, когда услышал от повара, что эта шикарная еда предназначена мне.

– Ешьте, только скорее. Вам надо уничтожить это мясо до прихода моего шефа.

Я стал говорить, что не могу съесть всё один, и что, мол, надо позвать моего напарника, который в это время убирался в соседнем помещении. Но кок почти сразу перебил меня:

– Это мясо только для вас. Я и так сильно рискую, кормя вас. Но завтра ночью вам потребуются силы для боя с тем азиатом, которого вы вчера окатили кипятком. Наши ребята – те, что уцелели из прежнего экипажа, очень хотят, чтобы вы победили.

Пока я торопливо глотал горячие куски, Полли рассказывал мне, что сам видел, как делаются ставки на завтрашний бой.

– Вчера поздно вечером к нам на камбуз зашёл верзила с толстенной тетрадкой, и мой шеф долго обсуждал с ним на кого из вас двоих лучше поставить деньги. В итоге букмекер взял от хозяина деньги и записал его в свою тетрадку. Когда распорядитель тотализатора ушёл, я ещё услышал от своего толстяка много чего интересного про завтрашний матч. Мой новый шеф от природы очень болтлив, как, впрочем, все латинос, и любит пооткровенничать со мной на досуге. Я у него что-то вроде домашнего животного – собачонки или дрессированной мартышки, которая всё понимает, но сама ничего сказать не может. Сами, видите, доктор: даже живу, словно в собачьей будке, хотя раньше у меня была нормальная каюта. Но это сейчас не важно. Слушайте дальше. Как я понял со слов шефа, у пиратов есть традиция устраивать поединки на ножах между смертельными противниками. Если все видели, что ссора между людьми вышла нешуточная, то на такую схватку можно смело ставить деньги, зная наверняка, что бойцы будут сражаться в полную силу. Мой шеф тоже поставил три сотни.