Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

– Давай, старик, спиртику махнём, чтоб заросло на тебе всё как на собаке.

– Пить я совсем не хотел, но обижать эскулапа не хотелось, и я согласился принять парочку мензурок, разумеется, разведённого.

– Мишка, скажи, как часто приходилось вскрывать такие нарывы?

– Старик, уверяю тебя, впервые в истории медицины такой случай. Бывало, конечно, подобное, мы это в институте проходили: кровососущие откладывали свои личинки под кожу, но чтобы вши, тем более в таком количестве! Прекрасная тема для диссертации.

– Только мы собрались выпить ещё по одной, как открылась дверь и в комнату на носилках внесли окровавленную женщину.

– Дорожка, – сказала медсестра, – давление шестьдесят на тридцать.

– Извиняй, старик, у меня работа. Ложись на кушетку, отдыхай до утра.

– Какой тут отдых, да и не поздно ещё совсем, на автобусе уеду. С Мишкой вот только попрощаюсь. Я заглянул в операционную: картина неприглядная – хирург ножницами разрезал одежду на бесчувственной женщине. «Ладно, отвлекать не буду, – решил я, – созвонимся».

Меня обуревали смешанные чувства: не знал, радоваться мне или насторожиться, какая расплата ждёт меня за это. Вряд ли есть человек, который мог бы сказать, как дальше вести себя в данной ситуации. Михаил уж точно не подсказчик. Какой-то страх и подавленное настроение. Может, это ещё повлиял на меня вид той женщины, попавшей в дорожное происшествие? Вот так живёшь и не знаешь, какая опасность может поджидать тебя в следующую минуту. Только я подумал об этом, выходя на парадное крыльцо травмпункта и сделав глубокий вдох, как тут же получил могучий пинок под зад. Словно чурбан, летел я вниз, перебирая ногами по ступеням и растопырив руки вперёд и в стороны, шмякнулся лицом вниз на асфальт, но, к счастью, разбил только колени и ободрал ладони. Оглянулся – за моей спиной никого.

Прихрамывая дошёл до остановки и доехал до дома без приключений, но, подходя к своему подъезду, услышал задорный смех: из-за угла дома прямо на меня ехал стог сена, на нём сидели два белобрысых парня, один держал в руках деревянные грабли и пел частушку «Эх грабли мои, грабли новые, сторублёвые», а другой смеялся, показывая белые, как снег, зубы. От страха и недоумения я прижался к стене дома, стог проехал мимо меня и скрылся за аптекой.

Ну и дела, если я и попаду сегодня домой, то, как пить дать, сумасшедшим или инвалидом. Войдя в комнату, я уже не очень удивился, увидев Черчилля, сидящего на столе. В глазах его было столько гнева, что мне показалось: он сейчас закатит истерику и меня испепелит взглядом. Но голос его был на удивление сдержан:

– Что ж ты наделал? Лучше бы ты чеснока нажрался! Выходит, что тебя совсем без присмотра оставлять нельзя. Объясни сейчас же своё неразумное поведение.

Я присел на кровать и начал оправдываться:

Сил больше не было таскать этот горб на спине, да и не только это, жениться я собрался, влюбился, не могу без неё. Без того у меня с ней не всё ладно получается, а тут ещё ты со своими заморочками. Ты поверь, я чуть с ума не сошёл, когда в зеркале себя не увидел, пойми, слабоват я для этих дел, давай найду себе достойную замену, у меня такие знакомые экстрасенсы есть – они просто братья тебе по духу.

Чер чилль почесал подбородок.

– Кто ж такая твоя избранница, хотел бы я знать. Ни за что не поверю, что ты ради бабы отказался от того, что тебе предложено. Президент, по сравнению с тобой, пацаном выглядеть будет. Знаю, пишут в книжках про любовь, и, выходит, ты их начитался. Ну был бы ты в возрасте Ромео, куда ещё ни шло. Но я развею этот миф. Откуда она взялась? И кто такая?

– Её нет сейчас в городе, думаю, через неделю приедет. Отпусти ты меня, Аббат, ты ведь сам говорил, что добра мне желаешь!

Да, желаю, и не только тебе, но и невесте твоей. Хочешь расстаться с нашим братством – катись куда хочешь, но с условием одним: подругу свою мне оставишь. Это тебе мой ответ.

– Что ты, Аббат. Да не пойдёт она, не такой человек. Да и как я без неё?

– Пойдёт, не пойдёт – не твоя забота. Приведёшь её к себе, всё снимешь с неё до нитки, сделаешь как положено: огонь, зеркало, вода и книга, дашь прочесть ей последнюю страницу. Через неделю её не будет – читать страницу будешь сам. И горе тебе, если ослушаешься меня. А сейчас принеси с кухни водички холодненькой, у меня от тебя всё в глотке пересохло.