Николай Солярий - Исповедь мага. Роман в четырех частях

Прошло всё так, как я и ожидал. Распрощавшись с довольной публикой, я зашел в бухгалтерию оформить расчёт, снова встретившись здесь с заказчицей моего выступления. С ней мы общались уже как старые друзья. Я поинтересовался самочувствием сестры. Она нахмурилась:

– Лучше бы вы меня не спрашивали о ней, – она так произнесла эту фразу, будто похоронила её. – Представляете, я забрала сестру из больницы к себе домой, чтобы ухаживать и долечивать её, так как приглядеть за ней больше некому, она вдова, муж её офицер погиб в Афганистане, детей нет, я единственный близкий ей человек. Всё, что осталось у неё от мужа, – это свадебный подарок, перстень с большим изумрудом. После замужества сестра изрядно располнела, и перстень с пальца уже не снимался, но из-за болезни она похудела так, что и до свадьбы такой не была; перстенёк стал свободно болтаться на пальце, но всё равно сестра никогда его не снимала. Узнав, что врачи вынесли ей приговор, что недолго уж ей осталось, она решила передать мне по завещанию всё свое имущество: квартиру и денежные сбережения, только попросила похоронить её с перстнем.

Но вчера утром перстень исчез. В квартире посторонних никого не было, кроме медсестры из поликлиники. Муж мой и сын никогда бы этого не сделали. Мы перевернули всю постель – ни под кроватью, ни в кровати, нигде его нет. Сестра так расстроилась, что отказалась от еды и лекарства не принимает. А сегодня утром заявила, что уйдёт от нас и не будет жить с вором под одной крышей. Вроде бы до ухода медсестры перстень ещё был, после инъекции сестра уснула и, проснувшись, обнаружила его исчезновение. Вся наша семья была дома, и больше нас никто не навещал. У меня уже голова раскалывается, не знаю, на кого думать. Вот скажите мне, а нельзя ли в ваше зеркало вора увидеть?

– Такого мне делать ещё не приходилось, – я пожал плечами, – но отчего же не попробовать?

Зеркала своего у меня не было, пришлось воспользоваться её косметичкой. Введя её в транс, я попросил рассказывать всё, что она видит. Как будто остекленевшими глазами она долго смотрела в зеркальце и стала говорить, что перед ней шевелится не то шаль, не то покрывало дымчатого цвета, и больше ничего.

– Хоть бы имя узнать! Ой, вижу, струйка светлого дыма! – вдруг воскликнула она. – Как будто что-то пишет на покрывале, сейчас прочту, буквы быстро расплываются: «Тот Вася».

Как только произнесла она эти слова, сразу же пришла в нормальное состояние.

– Ну а теперь рассказывайте, кто этот Василий.

Она ответила не сразу, долго что-то припоминала, а затем словно отрапортовала:

– За всю жизнь знала только двоих, с одним в школе училась, лет тридцать тому назад, другой – мой тесть, но его лет десять нет на этом свете. Понятно, что покойник не возьмёт, другой тоже отпадает, мы с ним, пожалуй, с тех самых школьных лет и не виделись. Спросить нужно у своих домашних, может, кто-то из их знакомых «тот самый Вася».

Больше я ничего не мог сделать для неё, и прояснить как-нибудь эту ситуацию было не в моих силах. Получив из её рук свою зарплату, и пообещал позвонить ей ещё, я на той же директорской «Волге» меня отвезли туда, откуда привезли.

Весь следующий день я вспоминал этот случай, пытался как-то расшифровать, но отгадку так и не нашёл. Её могли знать, пожалуй, только двое: Аббат, он мастак в таких делах, и тот Вася, который спёр этот перстень.

Микрорайон, в котором я проживаю, на мой взгляд, забыт городскими властями. Пять маленьких магазинчиков: один из них промтоварный, четыре других – продуктовые, есть ещё пельменная, которая почти всегда закрыта на спецобслуживание: здесь проводят юбилейные вечера, свадьбы и поминки. Нет ни кинотеатра, ни Дома культуры, правда, имеется открытый сектантами в частном секторе молитвенный дом.

Совершенно бесцельно зашёл я в этот день в промтоварный магазин и, разглядывая товар на витрине и прилавках, обратил внимание на молоденькую кассиршу, не сводившую с меня глаз. Скрывать не стану, мне было приятно, что такая миленькая мной заинтересовалась. Не торопясь, я осмотрел все витрины, примерил туфли, которые покупать совсем не собирался. А она продолжала разглядывать меня. Не найдя лучшего способа заговорить с кассиршей, сделал в отделе совершенно ненужные покупки: тетрадь, линейку и карандаши. А с кассиршей стали происходить какие-то метаморфозы. Сначала она покраснела до самых ушей, затем, когда я подал ей деньги, она почему-то сунула их в карман, а не положила в кассу и, пробив чек, стала выдавать сдачу. В соответствии с ценой товара и поданными мною деньгами, мне причиталась сдача – тридцать копеек.