Роман Суржиков - За краем. True science fiction

– Скажите, а что я сейчас думаю? – Тихо спросила женщина.

Думала она, конечно, о том, что каким-то чудом попала прямо в сказку, а развод был тому назад три года, и Боба она растит одна, это очень нелегко, и, вобщем, она вполне заслужила, да сынишка и вправду ведь неглуп, пусть не индиго, но… Понятно, что думала она именно так, но это совершенно неважно. А важен лишь Роберт.

Я сказал:

– Я не телепат. Я экстрасенс особого профиля. Позвольте задать несколько вопросов о сыне.

– Да-да, конечно, пожалуйста!

Деловито разложив анкеты, я иду по стандартному списку. Как здоровье? Чем болеет? Хорошо ли спит? Что снится? Чего боится? Да, это важно, поверьте!

– Вы знаете, он так часто простуживается. Кутаю его постоянно, слежу, чтоб ни одного сквозняка, – и все равно каждый месяц болит горло… Отпаиваю чаем с малиной. Он, знаете, обожает малину! Вообще любые ягоды ест стаканами… Бедняжка, он такой слабенький из-за этих болезней. Пробежит немного – и устает. Пойдем гулять – через полчаса уже домой просится…

Сквозняки и горло тут совершенно не при чем, но я молчу об этом. Так что на счет страхов?

– Нет, огня не боится, сам костер разводить умеет. Темнота – тоже нет… Хорошо засыпает один. Холода боится, конечно. Даже фильмы смотреть боится – знаете там, о севере. Когда смотрит, дрожать начинает. Но и не удивительно, с его-то здоровьем!

Здоровье… ну да. А как на счет пауков, змей?

– Знаете, он у меня точно индиго, – Елена улыбается. – Ни пауков, ни змей, ни червяков – ничуть не боится. А вот увидел ежа как-то – такую истерику устроил, я еле успокоила! Представляете?..

Представляю. Вы и представить не можете, как хорошо я представляю.

– А космос любит? Ну, эти фильмы про героев галактики?

– Терпеть не может.

Еще бы!

– Рисует?

– О, да. Я покажу!

Пока она ищет рисунки, я нащупываю Роберта. Он стоит за закрытой дверью детской – подслушивает. Ему тревожно.

Всклокоченная Елена прибегает с альбомом, и я внимательно просматриваю картинки. В принципе то, чего я и ожидал. Скупая графика, мало цвета, мало солнца. Людей нет, животные – редкость. Какие-то птицы. Много серого, камней, голой земли, темного неба. Красные ягоды. Пятно, похожее на ежика – очень маленькое, в уголке. И вот еще любопытное: ночной небосвод, но звезды размазаны черточками.

– Ой, это я и не знаю, что ему в голову пришло, – хихикает Елена.

А я знаю… Но пока что не все.

– Я могу побеседовать с Робертом?

Не люблю говорить с детьми. Если б мог, ограничился бы матерью. Но одну важную деталь от нее не узнать.

Бобби – тщедушный белокожий мальчик с тревожными глазами. Он сидит на кровати с книгой, напрягшись. Книга закрыта, мальчик смотрит на меня и вздрагивает, заметив мой шрам в пол-лица. Это хорошо.

Елена рассказывает сыну о том, какой я добрый дядя, как важно ответить вежливо на все-все мои вопросы, а потом я прошу ее выйти. Сажусь рядом с Робертом и вношу в поле его немигающего взгляда блестящий амулет. Амулет колеблется на цепочке, в такт колебаниям я говорю:

– Маленький Бобби… все смотришь, смотришь… страх уходит, совсем уходит… маленький Бобби, маленький Бобби…

Блестящие зрачки отрываются от моего шрама, тянутся за амулетом. Взгляд качается, мутнеет…

– …приходит сон, сон приходит… спокойный, спокойный… глубокий, глубокий… за мною, за мною, маленький Бобби… идешь ты за мною…

Веки опускаются. Он засыпает, но продолжает сидеть.

– Маленький Бобби… ты мой разведчик. Я хочу знать, и ты мне ответишь… Слушай же, слушай…

Я придвигаюсь к нему и шепчу на ухо, так тихо, чтобы не слышала мать, согнувшаяся у замочной скважины:

– Восемь лет назад ты лежал, раздавленный кетаминовым бредом. Ты видел над собою мое лицо со шрамом, и я говорил тебе такие слова. Ты – разведчик. Ты не умеешь ничего, но это неважно. Ведь главное качество разведчика – желание вернуться. И это ты сможешь – хотеть вернуться. У тебя жена и дочь. Ждут.

Мальчик чуть вздрагивает – это отлично. Я продолжаю.

– Потом «Баллиста-М» швырнула тебя за триста световых лет на Альфу Дракона. Туда, куда не дотягиваются звездолеты. Туда, где невозможна связь. Что там было с тобой?

Семилетний Бобби, вероятно, не понимает ни слова, но это неважно – я говорю уже не с ним. Тот, с кем я говорю, издает стон при словах «Альфа Дракона».

– Что было там? Что было?.. Знаю, было тяжело. Тяготение в два «же» или больше. Ты с трудом стоял на ногах, ты ползал… Было холодно. Ты упал в зону тундры, выл ветер, проедал до костей… Были ягоды, которые ты смог есть, но ничего больше – через два месяца ты стал тощим как скелет… Был зверь, похожий на дикобраза, ядовитые иглы – как раскаленные спицы… Что было еще?