Ольга Соло - Трус, или Путь храбреца

Он сидел на приступочке возле дома и курил, со вкусом выпуская клубы дыма в алеющее небо. Трудно было бы угадать в этом низеньком лысеющем обладателе пивного брюшка величайшего каббалиста своего времени. Когда я поздоровался с ним, он даже не вынул изо рта сигарету. Ход его мыслей был мне понятен: мало ли кому понадобился на ночь глядя гробовщик? Хотя бы и молодому мужику с набитым ярким рюкзаком за плечами. Он не удивился этому: его профессия могла по праву считаться одной из самых востребованных. Даже потом, когда я назвал его настоящим именем и произнес ритуальное обращение ученика, его пухлое лицо с красным носом всё ещё было непроницаемо спокойным. Ни проблеска удивления не отражалось в его глазах, когда он перевёл взгляд куда-то вдаль – туда, где заходило солнце, и неприступно чернели горы.

Они всегда знают, когда мы приходим. Теперь нас совсем немного, даже если учитывать Родовых. Поэтому для каждого Учителя всегда событие, когда приходит Ученик. Ему можно передать свои знания, выполняя предназначение. Так это происходило издревле, и будет идти своим чередом всегда. Они сидят на приступочке возле дома, покуривают трубку, иногда улыбаются неведомо чему. И всем невдомёк, что в это время они, возможно, мимоходом меняют судьбы этого мира… или другого, других.

Изя так и не произнёс ни слова: медленно поднялся, покряхтел, разминая спину, и кивнул мне, чтобы я следовал за ним. Только когда была съедена пшеничная каша и выщербленная крынка, наполненная молоком вечернего надоя, опустела наполовину, он впервые подал голос:

– И кто ты таков будешь, гой? – спросил он и сразу хитро улыбнулся. Проверял, знаю ли я, что значит это обращение. Я знал, конечно, что писали Сионские мудрецы [2] «Протоколы сионских мудрецов» – гипотетически существующий сборник текстов, в которых излагаются планы заполучения евреями мирового господства, внедрения в структуры управления государствами, взятия неевреев под контроль, искоренения прочих религий. , но виду не подал. Пусть называет, как ему нравится, – на то он и Учитель. А раз пригласил в свой дом и принял в ученики, дурного не сделает, кем бы мы ни были по национальности.

Тут я вспомнил о его вопросе и задумался. То ли под действием сытного ужина после пешего перехода впроголодь, то ли под умным взглядом моего тринадцатого и последнего Учителя, воспоминания одно за другим стали проплывать в моей разомлевшей голове.

– Учитель, я хотел бы рассказать тебе свою историю.

– Ты окажешь мне честь, если позволишь выслушать её.

– Спасибо, тогда я начну с самого начала. Ведь иногда мне кажется, что этого не было, не могло происходить со мной. Что это лишь сон или затянувшаяся галлюцинация. Возможно, вернувшись к истокам, мой ум сумеет понять, как могла так измениться жизнь глупого мальчишки.

– Ничего, Ученик, ночь длинна. Ты успеешь, а если нет – у нас впереди ещё много ночей, как у Шахерезады. Не пойми меня превратно, я только в смысле рассказов, дорогой. Но ты наивен, если полагаешь, что твоя жизнь слишком уж изменилась.

– О чём ты?

– Кое-что не меняется. Ты был и всё ещё остаёшься глупым мальчишкой. Когда доживёшь до глубокой старости, как это собираюсь сделать я, и тебе хватит ума, ты поймёшь: так оно и есть, как было. Осталось неизменным…