Георгий Кузьмин - Deja Vecu [Уже пережитое]

– О, первым пришёл! – Павел Викторович, он самый замечательный начальник «вслух», потому что всё замечает и сразу же толкает речь о том, что видит.

– Да, вот решил сегодня…

– А что это ты в одежде сидишь? Компьютер выключен. Видимость создаешь? – ожидаемая реакция. – Как был ты лентяем, так лентяем и остался, ничего на тебя не действует, ни-че-го…

Договаривал «Упырь» свои наблюдения и умозаключения уже в кабинете. Ну и хрен с ним. Главное, что девять часов наступили пятнадцать минут назад.

Я взял ежедневник и раскрыл его.

Пришла пора Фродо надевать украденное кольцо.

Глубоко вздохнув, я зачеркнул первую строчку на второй странице.

ШМЯК

Ничего не поменялось. Пустое офисное помещение, тишина выключенных компьютеров, лёгкая дрожь в теле. Неужели не получилось? Передо мной лежит раскрытый ежедневник с зачёркнутой строчкой. Всё-таки не оправдались мои наилучшие ожидания, и чудо так и не произошло.

– О, первым пришёл!

От неожиданности я даже подпрыгнул на стуле.

Голос Павла Викторовича, звучащий с прохода, возвестил об удачном исходе проведённого эксперимента. От такого фарта меня подхватила волна эмоций, и речь брызнула фонтаном на бедного начальника.

– Только-только вошёл, вот даже раздеться не успел. Вчера я о многом подумал и готов к переменам, Павел Викторович. Разрешите приступить к работе немедля ни секунды.

– Ну, э-э, приступай.

Началась новая эра! Эра безошибочных поступков и тотального контроля над своей судьбой. Вчерашний разговор в курилке про фатум и судьбу теперь не имеет никакого значения. Теперь я сам – фатум.

Прошёл час, и люди начали заполнять собой пространство рабочего помещения. Каждый считал своим долгом при входе сказать «Ну и погодка!» и «Вот намело!». Затем был общий кофе у столика с чайником и обсуждения всего того, что никак не касалось работы. Заурядное начало обыкновенного вторника.

А я ждал. Ждал возможности воспользоваться своим волшебным «артефактом». Повторно проживать до жути скучное утро я не собирался, нет во мне наклонностей мазохиста и скрытых патологий, клинические психологи могут спать спокойно.

– На «пятиминутку» идёшь? – шпионским полушёпотом спрашивает меня Леночка.

– Конечно, куда я денусь! А ты готова к экзекуции?

– Не-а! Поставщики, скоты, никак цифры не пришлют. Не могу же я их из головы взять.

Ну да, твоя голова и цифры вообще вещи несовместимые, а тут их надо ещё и придумать. Ужас!

– Аналогично. Придётся идти на удачу.

– Как всегда.

Через пятнадцать минут мы со всеми сотрудниками нашего отдела находились в кабинете нашего дорогого и многоуважаемого «Упыря», который распинал нас, аки инакомыслящих грешников. Костёр его изысканных пыток был горяч и неотвратим.

– Чем вы занимаетесь?! Вы мне должны говорить последние цифры. Вы мне, а не я вам. Не можете взять их до планёрки? Так приходите на работу раньше. Вы получаете зарплату и не отрабатываете её!!!

Шоу не для беременных! Голос гремит как пушка, слюна брызжет, губы улыбку потеряли раз и навсегда, живот то и дело подпрыгивает от переизбытка эмоций. Одним словом – упырь. В процессе совещания он сам нам рассказал всю информацию, которой не было у нас. Схема проста до безумия – он, как начальник, общается с такими же высокими чинами нашего направления, и они выдают ему последние сводки по всем интересующим вопросам. Мы, простые смертные, просто-напросто не можем получать эту информацию так быстро. Наша Голгофа была скорее для проформы, нежели для действительного сбора цифр.

– Всё, – говорит Павел Викторович, – идите и работайте. После обеда каждый ко мне с отчётом. По очереди.

И мы, конечно же, сгорбили свои спины к выходу стараясь не шуметь.

Вот здесь меня и осенило. Цифры то он нам сказал!

– Павел Викторович, – останавливаюсь я в проходе. – Вы урод! Нет, ты просто упырь! Наша зарплата – единственное, что нас сдерживает от того, чтобы не сказать тебе «пошёл в жопу». Ты пользуешься своим положением, удовлетворяя свои маленькие и грязные потребности, чтобы хоть немного побыть выше других. Чтоб тебя геморрой замучил, ублюдок несчастный!

Под конец монолога я сорвался на крик, а все мои коллеги замерли на месте, словно восковые фигуры Музея Мадам Тюссо. Тишина повисла гробовая, любая звукозаписывающая студия позавидовала бы. А я, как ни в чём не бывало, направился к своему рабочему месту, где лежал ежедневник. Коллеги одаривали меня такими благодарными взглядами, что я чувствовал себя мифическим героем, сразившимся с драконом.