М. Зуев-0рдынец - Всемирный следопыт, 1928 № 05

В Ванче нас подстерегал враг более опасный и, главное — невидимый. Здесь мы впервые познакомились с москитами.

После первой же ночевки в Рохарве наши лица и руки покрылись волдырями, происхождение которых было неясно — после перехода мы спали, как убитые.

На следующую ночь все становится понятным. Как только гаснет свечка, в лицо, руки и все открытые части тела впиваются острые булавки. Мы зажигаем свет и, почесываясь, присматриваемся к белью, окружающим вещам, наконец, к воздуху. Никаких — ни крылатых, ни ползающих — врагов не видно и мы снова, укрывшись с головой, ложимся спать. Только-только находит сон, как снова что-то впивается в незакрытый кончик носа. Опять вскакиваем и начинаем не только смотреть, но и прислушиваться. Кто-то возится в соседней палатке, заглушая еле уловимый ухом комариный писк.

Лишь при помощи хитрости удается обнаружить врага. Не задувая свечки, я замираю неподвижно и, когда чувствую зудящий укол на лбу, с яростью хлопаю по укушенному месту. Тут только удается поймать маленькую мушку, величиной вдвое меньше булавочной головки, с широкими прозрачными крылышками.

Мы слышали, что москиты не любят гвоздичное масло и, достав из походной аптечки пузырек этой невыносимо пахнущей жидкости, поливаем ею пол палатки. Люди задыхаются, но москиты продолжают весело танцовать над нами. Лишь с рассветом, как черти с первым выкриком петуха — они исчезают, и мы засыпаем с тяжелой головой.

Мстиславский — автор фантастического романа «Крыша Мира» — описывает зобатых, как страшных и злых карликов, которые ничуть не лучше австралийских людоедов. У нас впечатление от Ванча остается совершенно обратное: живущие в долине таджики, пожалуй, самые культурные из всех населяющих Памир и прилежащие области. Это очень мягкие, отзывчивые, но несчастные люди.

И если мы покинули Ванч на сутки раньше намеченного срока, то одной из главных причин поспешного отъезда служили москиты…

Читатель, посмотревший на это необычайное фото, долго будет ломать себе голову: что оно может собой представлять? Вероятно, многие так и не разрешат смысла загадочного снимка… Не будем злоупотреблять нетерпением читателя: фото изображает спину северного помора, облепленную тучей комаров… Ясно после этого, как мучителен бывает труд поморов вообще северных охотников в летнюю пору!

— Владим Сергев, старые места надоели. Хорошо бы нам толконуться с охотой куда-нибудь подальше…

— Правильно, Семен Семеныч: скучно! Здесь каждый кустик нами изучен. Я хочу вам предложить податься на Красивую Мечу. Мы с вами там еще ни разу не были, а говорят, там недурные утиные места. Что вы на это скажете?

— Ну что ж, попробуем, толконемся!

Река Красивая Меча (или, как некоторые ее называют, Красивый Меч), берет свое начало в Огаревской волости нашего уезда и протекает в 40 верстах от нашего городка. Я давно уже собирался посмотреть эту реку, про которую упоминается еще в тургеневских «Записках охотника».

В первый же праздничный день мы с Семеном Семенычем отыскали на базаре подводу из тех краев и подрядили ее бородатого хозяина, чтобы он нас доставил прямо к Красивой Мече, в деревню Бучан.

Этот бородатый крестьянин был мрачный и молчаливый человек. В пути он до того неохотно отвечал на наши вопросы, словно это стоило ему величайших усилий.

— Много ли уток на Красивой Мече? — спрашивали мы его.

— Не… мало…

— Ну а зайцев у вас много?

— Не… мало…

— А как насчет лис?

— Мало…

— Видно у вас всего мало… Чего же у вас много?

— Самогонки. У нас самогонный завод.

— Завод… Эна!.. Кто же это у вас так старается?

— Мельник Касьян…

Я так и подпрыгнул:

— Что?! Касьян?! Не может быть! Тот самый «тургеневский» Касьян с Красивой Мечи? Так вот какими делами он теперь занимается!..

Бородач моргал глазами.

— Владим Сергев, али Бучановский мельник вам знакомый?

— Еще бы, по «Запискам охотника» Тургенева. Да этого Касьяна вся СССР знает… Пожалуй, он и за границей известен.

Семен Семеныч и бородач недоверчиво смотрели на меня. Наконец, бородач сплюнул и с усилием проговорил: