Николай Ловцов: Всемирный следопыт, 1928 № 06

— Да, да, да, — я всегда говорю только умное, — проговорил Цай-Дунь с довольной улыбкой.

— Только я раньше твоего скажу твои мысли, — опять перебил его Сы-Ян. — Видишь ли, я часто рассказывал тебе о прокаженных…

Сы-Ян подмигнул; Цай-Дуню. Окоя это так заинтересовало, что он, подойдя к Сы-Яну, остановился около него.

— К прокаженным, — продолжал Сы-Ян, — перешло клюквенное болото, а клюква — товар хороший. Говорят, этого товару очень мало в Хабаровске…

— О-о-о, — как хорошо ты знаешь мои мысли, Сы-Ян! — зашипел Цай-Дунь. — Ты все сказал, что я думаю. — Цай-Дунь от волнения соскочил с кана и, подбежав к Окою, замахал руками:

— Пусть прокаженные соберут много клюквы! Купим ее у них всю! Мы найдем у «инородцев» большие хорошие нарты! У тунгусов, с мыса Погиби, нарты широкие и собаки быстрые. На них мы погрузим клюкву и отвезем ее в Хабаровск!.. Ха-ха!.. ха! — ядовито рассмеялся он, возвращаясь на свое место.

— Мы угостим хорошей ягодой русских!.. В Хабаровске сейчас много красных солдат, там все красные начальники… — дополнил Сы-Ян.

— Я вижу, вы оба очень умные, — улыбнулся Окой, — теперь, я думаю, мне у вас больше нечего делать. Все это вы хорошо, проделаете одни, а мне надо поторопиться на остров и передать об этом нашей конторе. Я уверен, там будут довольны. На всякий случай не забудьте оборвать провод на Хабаровск. Это — необходимо!

— Хорошо, хорошо! — закивал головой Цай-Дунь. — Мы теперь все устроим. О, это тонко придумано: заставить прокаженных больными руками, с язвами и гноем, собрать клюкву и потом этой клюквой угостить своего врага!..

Перемешиваясь с последними словами, дребезжащий смех Цай-Дуня повис в воздухе…

— Товарищи!.. Товарищи! — неожиданно пронеслось по улицам города.

Кричавший, Никита-почтарь, взмахнув каюром [7] Каюр — длинный гибкий шест. ), остановил собачью упряжку около старенького собора. Никиту знал весь город. Он славился лучшей упряжкой на Амуре, вожаком в которой была лайка по кличке «Сахалин». Таких вожаков не было даже у погибинских тунгусов — лучших амурских гонщиков.

— Товарищи! Товарищи! — еще раз раздалось, но уже в центре города, на Соборной площади.

Услышав голос любимого почтаря, со всех концов Николаевска-на-Амуре — из больших свежесрубленных изб нагорной части и маленьких рыбачьих хибарок прибрежных улиц — потекли к Соборной все, от мала до велика.

— Что случилось? — обступили Никиту суровые сибирские рыбаки и охотники. — Аль опять пакость кака? Уж не появились ли где анархисты?

— Нет, не то, много хуже, — озадачил всех Никита. — Вчера я проезжал мимо Погиби, и тунгусы мне рассказывали, что два дня назад китайцы скупили от прокаженных всю клюкву, собранную на болоте, которое принадлежит прокаженным. И эту клюкву китайцы повезли в Хабаровск на продажу…

— Это собранную-то болячими? — воскликнул Федор, его старый приятель, такой же гонщик-почтарь, как и он.

— Да. Теперь и пойми, зачем я так гнал свою упряжку. Надо сейчас же сообщить в Хабаровск. Бегите на телеграф! Ведь этой клюквой они могут заразить всех жителей дальне-восточного центра. Сейчас в Хабаровске штабы всех советских войск. Там для нас ладится дело. Если пропадут они, то за ними пропадем и мы. Скорее на телеграф! Вот зачем я гнал!

— Провода порваны! — вдруг резко остановил их худой старик в куртке с медными пуговицами бывшего почтово-телеграфного ведомства. — Мы три дня не можем найти порыв, — пояснил он.

— Дела плохи… — покачал головой Федот.

— Да стойте, товарищи! — вдруг раздался из толпы голос. — Что вы, ослепли, что ли? Что нам беспокоиться! Гляди на Амур, смотри, как он вздулся. Им не добраться и до Троицка [8] Троицк — небольшой город, расположенный на правом берегу Амура, посередине пути от Николаевска к Хабаровску. ) — лед тронется.

— Нет, это не поможет делу, — тихо произнес Никита. — Лед тронется — они переждут на берегу, а там у них шаланды [9] Шаланда — очень большая своеобразная лодка, род баркаса. ) везде шныряют. Довезут водой.

— Ты, пожалуй, прав, Никита, — согласился Федот. — Если такое дело, то надо снаряжать погоню и опередить их. Может, от Троицка до Хабаровска провода еще не порваны?

— В погоню! — загудела толпа.