Майя Матвеева - День одиннадцатый

В первый раз за долгое время она уснула в одно мгновение, избавившись от мук затяжной бессонницы.

Чарлиз все просчитала.

Намечался один из вечеров, когда Виктория отпускала фрейлин раньше, оставаясь на закрытом вечернем приеме во главе с королем, его избранным кругом придворных и новыми гостями. Графиня тщательно готовилась и с нетерпением ждала подобных мероприятий, на которых часто ее собеседниками становились высокопоставленные лица мужского пола, имеющие все шансы заинтересовать молодую графиню своим состоянием, обращением или внешней красотой. Кроме того, Виктория постоянно и остро нуждалась в «новой крови» и внимании еще одной «партии» обожателей, дарующих, помимо комплиментов, новые вести, право разглашения и применения которых она всегда оставляла за собой и могла направить против любого лица для собственной выгоды. Когда Виктории приходилось переступать через другого, она делала это уверенно и без оглядки. За эту стойкость духа она себя уважала и чествовала.

Подходящее событие неизменно приближалось, поскольку весь дворец полнился слухами о скором прибытии заграничных кораблей к пристаням столицы, а их адмиралов ко двору.

Когда же это произошло, Виктория, как и было ожидаемо, оставила при себе лишь старших фрейлин Петронеллу и Габриэллу, остальных отпустив до утра, намереваясь до полуночи проиграть в карты с интересными мужчинами, к тому же наивысшего чина.

Итак, путь Чарлиз к фехтовальному оружию был свободен. Ничто и никто не удерживал ее во дворце: ни Виктория, ни отсутствующий кронпринц. По-прежнему находясь в отъезде, он должен был прибыть со дня на день, но большинство придворных называло срок к завтрашнему утру.

В отличие от Памелы и Беллы, которым и целого вечера было мало для разговоров в комнате одной из них, где приятельницы любили уединяться при любой возможности, Чарлиз не терпелось покинуть свою, тайно отправиться в город, найти дом с мастерской кузнеца (о местонахождении которого она выведала у слуг), выбрать клинок и быстро вернуться обратно. Совершить это важное предприятие вместо себя она бы не доверила никому на свете. «Клинок – это как… муж. Нет, даже еще важнее. С мужем, возможно, не придется сражаться против обстоятельств, а в бою только на меч и можно положиться».

Раздобыть мужское платье, только в котором Чарли могла в поздний час беспрепятственно передвигаться по дворцу и за его пределами, труда не составило. Договорившись со слугами, которые через вторые и третьи руки добыли Чарлиз простого кроя брюки и вычурную блузу с воланами, очевидно, принадлежащую одному из причудливых пожилых графов, отказавшемуся от нее, она нуждалась в средствах, чтобы отблагодарить их. Но Чарлиз была не одна в этом мире. У нее оставалась тетушка. По приезде во дворец, повесив в шкаф третье из своих платьев, она оставляла его неприкасаемым, но намедни приготавливая к службе, услышала звук монет, бьющихся друг об друга в одном из карманов одеяния. Тетушка, отправляя племянницу в столицу, безусловно, позаботилась о Чарли, и, зная, что та не возьмет ни гроша, предосудительно спрятала их в карман платья.

Обнаруженных денег оказалось ровно столько, сколько требовалось на парик и накладные усы, помимо изъявления благодарности верным друзьям-слугам. Чарлиз достался необычный парик. Как и усы, он был полностью черным, поэтому для естественности образа ей пришлось углем подкрасить брови и даже глаза, чего она, обладательница светлой кожи, никогда прежде не делала. Проделав все это, юная особа себя не узнала. Из маленького прикроватного зеркала на нее смотрел молодцеватый восточной наружности мужчина, широко улыбаясь ей. Впрочем, через несколько мгновений, растянувшись в смешливой гримасе, он схватился за живот. Чарлиз стало весело, как давно уже не бывало. Но вспомнив слова Оливера, предрекающие последствия бессмысленного веселья, она, посерьезнев, осторожно приоткрыла дверь. Коридор пустовал, потому Чарли, тихо, но быстро ступая по деревянному полу, без препятствий вышла на черную лестницу дворца. А там, смешавшись с разномастной прислугой, первый раз вышла в город.

Было странно и чудно оказаться за столь длительное время плена дворцовых решеток на улице, среди толпы таких же обычных, как Чарлиз, людей. Видеть, как вечер ложится на крыши домов, к которым спешат люди после долгого рабочего дня, закрыв свои лавки или исполнив необходимые дела. Всюду дышала, струилась жизнь, заставляя девушку чувствовать себя от нее оторванной прежде. Ей было невообразимо приятно, останавливая прохожих, разговаривать наравне с ними, уточнять маршрут до адреса дома кузнеца, подсказанного слугами, крайне удивленными расспросами о нем, но теряющими бдительность после уверения о заказе подарка близким.