Владимир Уланов - Трагедия царя Бориса

Грозный поморщился от слов Бельского, так как не любил, когда слуги болели. Он машинально протянул руку, взял лекарство, залпом его выпил и опять погрузился в игру в шахматы. Уже через некоторое время царь схватился рукой за грудь в области сердца, тихо сказал:

– Плохо мне… – и повалился на стол, сметая шахматы на пол. Затем попытался подняться, но уже не смог. Он успел только прошептать:

– Сволочи, все-таки отравили… – По телу царя Ивана пробежали судороги, он дернулся и застыл, навалившись грудью на стол.

Годунов приблизил свое лицо к царю, внимательно пригляделся, произнес:

– Кажись, успокоилась душа царя нашего. Больше не будет уничтожать подданных и издеваться над нами. А то совсем уже осатанел. Уже не знаешь, идя во дворец к царю на службу, вернешься сегодня домой или тебя по подозрению схватят. Либо голову отрубят, либо на кол посадят, – и, обратившись к Бельскому, велел:

– Зови лекарей и родственников царя.

Богдан помчался по дворцу с криками:

– Беда! Беда! Царю плохо! Где лекари!

Прибежал, тяжело дыша, князь Иван Федорович Мстиславский, сын двоюродной сестры Грозного, в тревоге спросил:

– Что случилось?

– Где лекари?! С Иваном Васильевичем плохо!

Мстиславский подошел к царю и с дрожью в голосе сказал:

– Он уже мертв. – Рукой провел по лицу царя, закрывая ему глаза. – Теперь уже лекарей звать поздно… – и, обратившись к Годунову, спросил: – Как это случилось?

– Мы играли с ним в шахматы, неожиданно царь повалился, потерял сознание.

Вскоре около покойника собрались родственники и придворные. Все скорбно молчали. Некоторые всхлипывали, вытирая слезы.

Василий Шуйский хоть и пытался надеть маску скорби, но у него не получалось, выдавали глаза, которые поблескивали радостью.

Нагие шепотом переговаривались между собой, понимая, что скоро грядут довольно сложные времена.

Борис Годунов подошел к Бельскому и зашептал ему на ухо:

– Надобно, Богдан, срочно принять меры предосторожности. В связи со смертью царя могут быть народные волнения. Ты как руководитель дворовой думы распорядись запереть ворота Кремля и расставить стрельов на стенах, зарядить пушки и никого пока не впускать и не выпускать из города.

Как ни скрывали приближенные царя, что Иван Грозный умер, но все равно каким-то образом народ узнал об этом событии. Вскоре у стен Кремля стала собираться толпа горожан, которая быстро росла. Люди требовали открыть ворота и сказать правду.

Борис Годунов, видя, что события назревают серьезные, вдруг распорядился:

– Открыть ворота и допустить народ к Кремлю!

– Да ты что, Борис Федорович, с ума сошел?! – в страхе возмутился Богдан Бельский.

– Ты, Богдан, не беспокойся, я выйду на крыльцо к народу и сообщу им о смерти царя.

– Да как только они ворвутся к Кремлю, разнесут все кругом и нас поубивают. Ты же, Борис, знаешь, что толпа, как порох; стоит только бросить туда огоньку – все взорвется. Еще кто-нибудь из толпы закричит, что измена, что царя убили или еще что-нибудь придумают, так их потом никакой силой не остановишь.

А прятаться нет смысла, так как еще больше возникнет подозрение. Поэтому нужно открыть ворота. Я думаю, что люди мне поверят, и сохраним все окружающее от погрома.

Вскоре толпа была запущена на Кремлевскую площадь. Количество людей все росло и росло, а вместе с тем и напряжение, которое могло неожиданно разрядиться в погром.

Нужно было действовать решительно и смело, чтобы предотвратить наступающий бунт.

Борис Годунов торопливо перекрестился на образа и шагнул на крыльцо.

Толпа на некоторое время притихла, а затем взорвалась возмущением:

– Сами убили царя!

– Они убили!

– Если бы не были виноваты, то не стали бы запирать ворота!

– Это вы, бояре, убили царя!

Годунов перекрестился троекратно, поклонился во все стороны народу и крикнул в толпу:

– Клянусь перед Богом, что никто не повинен в смерти нашего царя! Его неожиданно постиг удар, он умер своей смертью!

Толпа притихла. Но вот кто-то с сомнением выкрикнул:

– Может и вправду они тут ни при чем! Говорят, царь последнее время сильно болел!

– А может и вправду, сам помер?!

Какой-то мужичонка тонким голоском закричал:

– Хотим царем Дмитрия!

Люди как будто этого и ждали, вся площадь взорвалась криками. Огромное количество людей задвигалось, разразилось ревом:

– Хотим царем Федора! По праву он наследник прстола.

Спор разгорался все яростнее, кое-где в толпе начались потасовки.