Антон Кочнев - Знак Человеческий. Повесть

– Я смотрю на это озеро и на тебя и вижу спокойствие и стабильность. О чем же ты так тяжко мыслишь в этом безмятежном месте?

– Спокойствие не одной лишь стабильности признак. Безмолвие и спокойствие это еще и признак застоя. Еще несколько лет пройдет, и это озеро станет болотом, рыба в нем умрет, заведутся жабы да лягушки, а на дне – страшные болотные твари. Так говорю я.

Охотник сел рядом и начал всматриваться в синюю гладь озера.

– Хочешь, я помогу тебе бороться с гибелью этого озера?

– Нет. Когда оно погибнет, я пойду искать новое озеро, и в нем буду ловить свои мысли. А потом пойду к морю. Смотри на рыб. Они разъяснят.

– Странный человек ты. Разве достойная цель – прожигать жизнь свою, глядя на то, как озеро становится болотом?! Это болото когда-нибудь затянет тебя в свои недра, и ты станешь одним из тех чудовищ, живущих на дне зловонных болот.

Рыбак промолчал. Лишь по озеру пробежала рябь, да где-то в заводи по воде ударил хвостом огромный сом.

Охотник поднялся и побрел прочь от озера.

Вечерело. Холодный воздух срывался с губ облаков. Тогда он вышел из-под сени деревьев и побрел по долине. Рядом бежал Волк.

– Позволь мне убить тебя, Охотник. Я не ел уже неделю, волчата мои умерли от голода.

– Мне жаль тебя, Серый Брат, но я иду к Богу. Когда я разбужу его, он обязательно сделает мир лучше.

Все голодные будут накормлены, все униженные отомщены, все слабые будут равны сильным. Бог сделает мир лучше. Ведь не зря же он его создал.

– Бог дал нам мир, чтобы мы сделали его лучше сами. Дай мне своей крови, так ты насытишь меня. Так ты сделаешь добро хотя бы мне. Бог не проснется!

– Пойдем со мной, и ты сам спросишь Бога о справедливости.

Охотник сбил стрелой зайца, и бросил под ноги ослабевшему Волку.

Хищник насытился.

– Теперь я сыт и могу думать о Боге. Я пойду с тобой, Охотник.

Вдвоем они долго брели через поля и долины, поднимаясь на холмы и спускаясь в овраги. Курганы древних царей лежали на их пути, и они остановились, дабы поклониться старым воителям.

– Добрых снов вам.

Курганы вздыхали под тяжестью лет.

– Доброго пути человеку и волку.

Так они шли еще несколько дней, питаясь сбитыми птицами и зайцами, укрываясь открытым небом и вдыхая перед сном запахи полевых цветов.

Однажды на пути показалась деревня.

На площади стоял столб с виселицей, а рядом стоял человек в ярких одеждах и смеялся. Толпа вокруг эшафота потрясала кулаками и требовала смерти преступника.

Палач неторопливо надевал на шею обреченному петлю.

– За что вы его казните, люди? – Воскликнул удивленный Охотник.

– За радость над нашими горестями!

– За смех над нашими бедами!

– За глупость среди вековой народной мудрости!

Толпа шумела и ярилась, как волны, бьющиеся о камни.

«Скоро я увижу их наяву, когда выйду к морю», – думал Охотник, глядя на шумящих людей.

– Послушай меня, явившийся с волком!

Толпа неохотно затихла, давая слово обреченному на смерть.

– Я Насмешник. Среди людей я не боялся смеяться над горем, ибо верил, что так поддержу их, покажу, насколько смешно их горе средь горестей мира! Но каждый человек хотел сделать значимой свою боль! Что есть такое гибель империи или война, когда издохла своя корова или не взошел урожай! Вот за что казнят меня – за то, что не боится выглядеть дураком тот, кто воистину умен!

Петля затянулась, и Насмешник захрипел, но даже тогда улыбался. Ведь смерть одного человека ничто, в сравнении с горестями мира.

Он был рад, что никто не загрустит над такой мелочью, как одна человеческая жизнь.

Охотник пробыл в деревне еще две ночи.

– Куда держишь путь, Охотник? – спросила его Вдова, когда они с Волком уже собирались покинуть деревню.

– Я иду в горы. Разбудить Бога.

– Но тогда твой путь будет лежать мимо моря. Возьми меня с собой. Мой муж погиб в схватках с врагами в жарких пустынях, я устала жить, как живу и хочу отдать свою душу волнам морским.

– Можешь идти с нами.

Втроем шли они, пока луна не превратилась в маленький месяц. Тогда Охотник услышал, как соленый ветер щекочет ноздри.

На рассвете они были у моря.

– Мне страшно, Охотник. Я была готова отдать свою жизнь морю, но теперь мне страшно. Я вижу, что ему не нужна моя жизнь.

Охотник молчал.

– Мне страшно, что морские чудища будут терзать мое тело на дне, а рыбы растащат останки по всему морю.

Волк молчал.

– Мне страшно, что страх теперь во мне, а не горечь о муже.