Ольга Гуляева - Затмение

Возможно, было бы легче смириться со своей горькой участью, если б я чувствовала за собой хоть каплю вины за произошедшее тем злополучным вечером на Ленинском проспекте. Но я, вспоминая каждую мелочь, не могла признать, что хоть где-то допустила оплошность, что хоть где-то могла поступить иначе и предотвратить трагедию. Камень на дороге, джип, который протаранил меня и выбросил на пешеходный переход, – они истинные виновники случившегося. А я вовсе не убийца, а жертва, выжившая в этой трагедии. Однако, кроме меня и близких мне людей, так мало кто считал. Эта история бурно обсуждалась в СМИ, а интернет просто кишел различными версиями случившегося. Какие только заголовки не встречались! «Хладнокровное убийство на Ленинском»! «Наркоманская выходка светской львицы»! Надо же, «посмертно» я получила титул «светской львицы». Возможно, до этого было недалеко, однако в действительности стать ею я так и не успела. И вот, сделав мне «подарок» в виде высокого звания, общество в довесок наградило меня сразу двумя ярлыками – не только убийцы, но и наркоманки. Так уж случилось, что я никогда не попадала в компании, где мне могли бы предложить травку. Но обычные сигареты я иногда покуривала, как правило, тонкие женские, – и пары снимков, на которых я была запечатлена с сигаретой в руке, хватило обвинению, чтобы убедить суд в том, что Маргарита Рассказова вела разгульный образ жизни и употребляла наркотики. В понимании прокурора это было очевидно, учитывая места, где я работала и отдыхала, и личностей, с которыми я общалась. Действительно, среди знакомых Павла было немало людей, увлекающихся легкими наркотиками, и сказать что-либо в свою защиту по данному вопросу было крайне сложно. Бой, в свою очередь, перетряс всех своих знакомых в поисках того, кто мог оставить наркоту в его машине, но никто так и не сознался. Он даже предлагал кому-то круглую сумму, чтобы тот взял вину на себя, но ничего не вышло. Тогда Павел дал сбивчивые показания о том, что спрятал наркотики сам и забыл про них. Но никто почему-то эти показания даже к делу не подшил, настолько было очевидно, что Бой, не раздумывая, взял бы на себя вину абсолютно за все случившееся тем вечером. Возможно, конечно, Павел недостаточно усердно старался убедить суд, он тоже был растерян и подавлен и не мог так решительно рушить и свою жизнь вслед за моей. Но и я не готова была принять от него подобных жертв. Я и без того была безмерно благодарна ему за все, что он делал для меня, за его поддержку. До самого вынесения приговора Павел вселял в меня уверенность, что мы победим, добьемся условного срока и очень скоро окажемся дома и забудем эту историю как страшный сон. Я понимала, что эти слова утешения не имеют ничего общего с реальным будущим, но мне так приятно было слушать его версию нашей дальнейшей безоблачной жизни, что я не пыталась его переубедить и делала вид, что верю каждому его слову.

Теперь, в день вынесения безапелляционного решения суда, я лежала в темной камере и смотрела туда, где должен был быть потолок. Темнота в помещении была кромешная, точно таким мне представлялось мое будущее. Уснула я, лишь когда перегоняла в голове все самые ужасные мысли и моя подушка была мокрой от слез. В этой камере мне оставалось отбывать всего два дня. Два последних дня в родном городе. Два последних дня, когда мои близкие смогут прийти и попрощаться со мной на долгие годы. Наутро я проснулась с тяжелой головой, опустошенная и как будто даже больная. Походила по камере, попыталась собраться и взять себя в руки. Получалось не очень.

После обеда пришел Павел – серый и понурый. Ни веселых расцветок, ни привычных кружев в его одежде не наблюдалось, всегдашний огонек в зеленых глазах потух. Мы сели в комнате свиданий за стол друг напротив друга. Павел взял меня за руки, крепко сжал мои ладони и беззвучно заплакал. Глядя в его глаза, полные слез, я думала о превратностях судьбы: гений моды и стиля, кумир современной молодежи и не только – в замызганной комнате свиданий целует и заливает слезами руки осужденной преступницы. Мне было больно видеть его страдания. Я представляла, как он винит себя во всем случившемся – в том, что подарил мне этот злополучный кабриолет, что водил дружбу с наркоманами и подвозил их несколько раз на своем авто, и даже в том, что однажды позволил себе приблизиться ко мне, а это по цепочке привело к событиям, разрушившим мою только что начавшуюся жизнь навсегда. Я знала, что переубеждать его бесполезно. Он заговорил первым: