Константин Рыжков - Ступени. Четыре повести о каждом из нас

Все, что было над головой, казалось огромным, бесконечным в своей глубине, а закатные отблески делали небо почти осязаемым.

Перейдя на противоположный берег, она поняла, что девушка, в сторону к которой она направилась, исчезла из виду. Еще она заметила, что вокруг непривычно пусто. Настолько, что возникло ощущение уединенности, словно где-то на природе: посреди леса или в поле.

Но это был город: пустой, без машин и пешеходов, без музыки, без привычного диссонанса бытовых шумов и звуков. Это был ее город, хотя и совсем другой. Он будто ожил, впитав в себя, как губка, все живое и движущееся, обретя душу (или явив ее, скрытую в каменной кладке стен и под слоем асфальта).

Она спустилась вниз по пешеходной улице, начинавшейся сразу за мостом, направившись к главной городской площади. Зачем она пошла именно туда и почему ее не удивляло отсутствие вокруг привычной жизни, объяснить она не могла. Просто не думала об этом. Почти как во сне, когда человек воспринимает самые странные картины и события как должное и не размышляет об их реальности.

По дороге никто ей не встретился. Только на половине пути к площади она увидела открытую дверь по правой стороне, располагавшуюся на стене старого здания, за которой в помещении горел свет. Других таких дверей на пути не попадалось, и потому большего было и не нужно – она заглянула.

Внутри помещения, не имевшего окон и какой-либо обстановки, около дальней от входа стены стоял человек. Это был высокого роста немолодой мужчина. Глаза его закрывали затемненные очки, что выглядело несколько странно в вечернее время. Лицо, не слишком подвижное, не несло на себе печати каких-либо эмоций. Из одежды запомнился только коричневый, или ей так показалось в освещении комнаты, костюм. В руке что-то наподобие подсвечника со вставленной в него горящей свечой. Или это была не свеча, а огонек.

Напротив него, спиной к входу, стояла женщина, похожая на ту, которую она увидела около моста. Но лица не было видно, и сказать определенно не получалось.

Оба то ли не заметили гостью, то ли не обращали на нее никакого внимания.

После недолгого молчания мужчина заговорил:

– Старайтесь не отставать, света на пути немного, только тот, что я держу в руке. Прошу за мной.

Он прошагал до угла комнаты, где, выхваченная ярким светом свечи, обнаружилась дверь. Открыв ее, вошел в темное помещение, и женщина ступила следом.

Помедлив на секунду, она осторожно вошла за ними. За дверью оказалась лестница, уходившая вниз вдоль стен, словно спираль с прямыми углами: ее почти не было видно, но по траектории движения света, который использовали двое, можно было об этом догадаться. В другой стороны лестницы не было ни стены, ни перил, отчего свет внизу был хорошо виден, но нужно было смотреть под ноги, чтобы не упасть.

Идти пришлось почти наощупь, держась за стены и глядя то под ноги, где ничего почти разглядеть было нельзя, то на свет, ускользавший все ниже.

Спускаться пришлось достаточно долго, пока она, наконец, не очутилась на площадке, где располагалась еще одна дверь. Здесь никого не оказалось, но было уже не так темно: из-за приоткрытой двери пробивался свет.

За дверью оказался коридор, тускло освещенный и будто бы облицованный камнем серо-зеленого цвета: точнее в полумраке сказать было нельзя.

***

Широкий, под низким закругленным сводом, коридор вел все дальше, и она уже не понимала, где какая сторона света и много ли пройдено. Время от времени путь рассекался резкими поворотами, то вправо, то влево, которым она вынуждена была следовать. Впрочем, это не был лабиринт: ни разу не попадалось развилок и перекрестков. Двигаться выходило все время вперед, слушая эхо собственных шагов и довольствуясь тусклой иллюминацией, освещавшей дорогу.

Тишина и одиночество совершенно сбили с толку. Она смотрела перед собой, не останавливалась и не оборачивалась назад. Не хотелось останавливаться. Было лишь желание идти вперед, оставляя за собой каменную кладку пола и стен.

Наконец, впереди появился свет, значительно более яркий, нежели тот, что освещал коридор. Не столь сильный, как днем, а скорее отмечавший собой более просторное помещение, в полной мере освещенное и совсем не сумрачное.

Затем, по мере приближения к источнику света, она различила звуки, которые оттуда доносились. Это был разговор, складывающийся из нескольких мужских голосов, которому аккомпанировали вполне бытовые звуки вроде скрипа деревянных стульев и глухого стука посуды.