Наташа Шторм: Книга крови

Мужчина поинтересовался, не хочу ли я взять на память что-нибудь из её вещей, и я с благодарностью приняла старую книгу, написанную на кельтском. Именно написанную, а не отпечатанную в типографии. Родители сочли этот подарок слишком дорогим, но Ральф и слышать ничего не хотел. Я попыталась спросить у него, кем был тот высокий мужчина, которого я видела на кладбище, но ответа так и не получила. Мои родители и хозяин дома странно переглянулись, и попытались убедить меня, что таинственный незнакомец мне просто привиделся, а я сделала вид, что поверила. Ночью я в первый раз услышала, как мама и папа спорили. Отец говорил, что единственный выход для семьи ― переехать в Новый Орлеан, а мама твердила, что мне нужно закончить школу, что она устала, что хочет обосноваться на одном месте, но, возможно, Луизина ей понравится.

Мы выехали ранним утром. Туман укутывал дорогу плотной пеленой, но я смогла рассмотреть величественную скалу Кашел, возвышавшуюся над Золотой Долиной и старый средневековый замок. Я во все глаза смотрела на башни, спрятанные в густом тумане, и чувствовала, что оттуда кто-то так же внимательно наблюдает за мной.

По возвращению в Детройт, где мы прожили меньше года, отец дал мне неделю на сборы. Он великодушно разрешил устроить прощальную вечеринку для друзей, но я отказалась, ведь так и не успела ими обзавестись. Мне очень не хватало Агнессы, которая аккуратно укладывала мои вещи в коробки, перетягивала их скотчем и непременно подписывала. Мама кинула через плечо, что мне не обязательно брать всё. Достаточно выбрать самое необходимое. Остальное она обещало купить на месте. Мне была необходима только одна вещь, старинная книга, без прочего я могла обойтись. Ровно через неделю отец объявил, что наш новый дом в Луизиане готов, и мы пустились в путь, присев на минуту перед дорожкой, по старой русской традиции.

2016 год.

― Пора её будить, Влад! Через неделю выпускной бал, а у нас ещё так много дел. ― Мама сидела за столом с огромной кружкой. В кухне витал умопомрачительный аромат кофе, который меня и разбудил.

Я уже хотела осчастливить родителей самостоятельным пробуждением, как что-то остановило меня.

– Пусть девочка поспит. У неё была тяжёлая ночь.

Тяжёлая ночь? Что за ерунда? Я рано легла, великолепно выспалась и чувствовала себя прекрасно. Правда, немного болел желудок, но такое периодически со мной случалось.

– Ты уже заметил, что лекарства перестали действовать на неё? Она становится сильнее с каждым днём. Но её организм не принимает консервов. Скоро начнётся. Мне страшно, Влад!

Отец рассмеялся.

– Таис! Ты же её мать, и должна радоваться, что твоя дочь становится сильной.

– Замолчи! Наташа не простой ребёнок. Мы должны увеличить дозу.

– Но ведь она становится рассеянной из-за этих таблеток, вялой и апатичной. Я даже сомневался, что она сможет сдать выпускные экзамены. Просто чудо, что она смогла собраться.

– У нас нет выбора, Влад.

– Выбор есть. Мы должны представить её Парламенту на расширенном заседании.

– Ты с ума сошёл? Парламент в таком составе собирается раз в сто лет. Мы не можем требовать его внепланового заседания. К тому же нам придётся лететь в Россию.

– Мы не только можем, но и должны. Это закон. Дело не терпит отлагательств.

– А, если она действительно… Как тогда мы её защитим?

Я мало что поняла. Ясно было одно, эти слова не предназначались для моих ушей. Тихонько поднявшись в свою комнату, я нырнула под одеяло и притворилась спящей. Прошло около часа прежде, чем мама вошла в мою спальню и принялась будить меня.

– Вставай, принцесса! У нас масса дел. Сегодня мы едем покупать сказочный наряд для твоего первого бала.

Уже по дороге она передумала и отказалась от посещения магазинов, решив, что время вполне позволяет заказать выпускное платье у её подруги, и развернула машину в сторону Французского Квартала.

– У тебя нестандартная фигура, дорогая. Любую вещь приходится подгонять. Так зачем платить дважды? Вот же не повезло тебе малышка, при пятом размере груди иметь такую тонкую талию.

Для мамы это было стоящей катастрофой. Все вещи приходилось перешивать, либо расширяя лиф, либо уменьшая пояс. Поэтому моей единственно доступной одеждой стали джинсы и растянутые футболки. Ни одного приличного платья, ни одного костюма.

Я надулась. Мне и самой не нравилось то, как я выгляжу, но, когда это говорила моя красавица-мать… Всю жизнь я была гадким утёнком и часто ловила на себе удивлённые взгляды. Люди не понимали, как у такой прекрасной во всех отношениях пары, могла родиться такая дочь, как я, слишком длинная, слишком худая, слишком бледная и ещё сто раз слишком. Я долго комплексовала, пока не заставила себя вовсе не смотреть в зеркало, и с годами сожаление уступило место безразличию. Мама пыталась бороться со мной. «У тебя замечательные пепельные волосы, густые и блестящие, а какие прелестные зелёные глаза!» Я слушала, но готова была всё отдать за её золотистые локоны и глаза цвета неба.

Читать дальше