Владимир Козлов - Танго скорпионов. Авантюрный роман

Осокин укоризненно посмотрел на жену, сгрёб ведомость со стола и вышел из квартиры. Дверь он в этот раз за собой закрыл беззвучно.

После его ухода Наталья по сотовой связи набрала Семёна, сказав ему приятную новость, что она получила за него шестнадцать тысяч, и передала весь свой разговор с Осокиным.

– Ты умница Наталья, – ответил он ей, – никак не

думал, что они так скоро зашевелятся. Знать есть чего бояться? Но мне они уже вместе с заводом безразличны. Я с голода не умру и достойную работу способен найти. А тебя я завтра в одиннадцать часов дня, буду ждать на машине за заводом. Поедем с тобой изумляться на два дня прекрасным пейзажем природы. Романтический сеновал не обещаю ввиду климатических условий, но сельскую обстановку с русской баней и наваристой ухой нам не миновать. Кроме моих денег брать с собой ничего не надо. Там всё будет. Одевайся в спортивную форму.

Где – то, через час, Семёну звонил уже Осокин.

– Я ни с кем не хочу разговаривать, – сказал Семён, – особенно с тобой. Мне твоя супруга сообщила, что получила деньги из твоих рук. Благодарностей за это от меня не жди. Вы все ущемили морально мои права. А это денег стоит и больших, поэтому на эту тему я вопрос оставляю открытым и обязательно с Карташовым его закончу. А тебе одно скажу, если ваше руководство хочет, чтобы оборудование, работало, как часы, готовьте контракт, на две тысячи долларов и присылайте мне его через парламентёров. Гарантирую, что за две недели я восстановлю вам все пресса. А сейчас аu revoir Осокин.

Когда Саня с Яшей проснулись, Лиза уже копошилась на кухне. Она нажарила им целую сковородку мяса с яичницей и предложила Сане жареного налима.

– Ты не спрашивай, а ставь всё на стол, что есть, – сказал Яков жене.

– Что и ты налима захотел? – спросила она.

– Отстань от меня, и не мешай мне планировать сегодняшний день, – ответил он ей.

– А что ты Яша, так и не приучил себя к мясу налима? – поинтересовался Саня.

– И не приучусь, налим мечет всё, что ему в пасть идёт. Лизка моя ест только мелкую породу, а я и мелочь не ем. Я сейчас приспособился из него муку делать. Добавляем в корм козе, да собакам в похлёбку. А я как вытащил один раз полевую мышь у него из брюха, после этого в рот налима не беру. Вот уже лет десять не ем. Голавль или щуку с удовольствием ем. Судака уважаю, но его мало здесь, он больше в низовьях водится.

– А зря, – рыба это фосфор, здоровье и молодость, – сказал Санька.

– У нас Курт вкуса рыбы совсем не знает, а смотри, какой справный старик. Любой молодой позавидует, а ведь он с двадцать третьего года рождения.

– Ты говори правду, почему он рыбу не ест, – сказала Лиза.

– Топили тогда военнопленные в реке своих соотечественников, у кого руки по локоть в крови были, – сказал Яков. – Настоящим фашистам, которые, находясь в плену, не хотелось верить в поражение фюрера и Германии. Поэтому занимались в лагере подрывной деятельностью. Но им противостояли антифашисты, которых было значительно больше в заключении. Курт сам лично принимал участие в их казни. Исполнителем был во всех приговорах. Завязывал им руки мочалом, и бросал на дно. Тогда ему уже начальство лагеря доверило единственный в округе трактор. Он на нём спокойно раскатывал не только по лесу, но и по посёлку. И никакой охраны к нему приставлено не было. Трактор служил немцам, как побочный транспорт для отправки кровавых фрицев на тот свет. Поэтому и прозвали её немцы Каролиной. В переводе на русский язык, это что – то наподобие нашего суда. Я думаю, он сотрудничал с нашими властями тогда. Ведь душ было загублено немало, и никто их не искал. Знали, что топляк всё равно к берегу прибьёт. Утопленники, конечно, всплывали, дней через десять, но объеденные рыбами. Вот он и не кушает, поэтому рыбу. Об этом он мне лично сам рассказывал и не один раз и эта его судебно – исполнительная деятельность, являлась одним из мотивов невозврата в Германию. Видимо боялся возмездия нацистов. Ведь большинство их уехало на свою историческую родину живыми и невредимыми, им Союз не по душе пришёлся.

– Я впервые слышу эту историю про Курта, – сказал удивлённо Саня, – всегда его считал добрейшим человеком, а он оказывается, кровожадным был.

– Ты не прав Саня, – возразил Яков, – его осуждать нельзя. Мы не знаем, в какие рамки он был поставлен Советской властью, и казнил он именно тех, кому не место находиться на земле рядом с нормальными людьми. Все казнённые были настоящие головорезы. Он многим своим немцам помог раньше покинуть лагерь, спас двух девочек от волков в шестидесятые годы. За что ему были вручены награды от нашего правительства и Германии. Лично Вальтер Ульбрихт, тогда первый секретарь ЦК Германии прислал ему награду. Ты знаешь, что дом, в котором живём мы с Лизой, принадлежал раньше начальнику лагеря, затем фельдшеру медпункта, а уж потом мне. А Шрам живёт в доме, где жила семья девочек, которых он отбил от волков. Курт истинный коммунист и гордится этим. Своему партийному билету молится и хранит его не в сундуке, а на видном месте, где у него есть уголок наград.