Сергей Алексеев - Утоли моя печали

Он возвращался домой с полным убеждением, что ни за что не поедет в эту Усть-Маегу. И это будет месть всем – Генеральному, спецпрокуратуре за то, что она так легко откомандировала своего человека, Фемиде…

Особенно Фемиде!

Он понимал, что это его давний комплекс неполноценности, что он всю жизнь вынужден доказывать перед ней свою состоятельность как человека, как профессионала и личности; он чувствовал, что Фемида то умышленно, то интуитивно подавляет его, разрушая так трудно воссоздаваемую тонкую материю воли. Он давно осознал, что любит и ненавидит ее одновременно, и сейчас, наконец-то вырвавшись из-под ее незримой силы влияния, определится в своем чувстве. Полная независимость исключает ненависть, поскольку вольный человек – это прежде всего ощущение собственной силы и любви.

Вот и пробил час…

Заманчиво было, никого не извещая, оформить документы и явиться миру в мантии, однако Фемида могла расценить это как слабость, поэтому Бурцев позвонил ей в девятом часу вечера. Трубку взял муж, и поскольку они никогда не говорили по телефону, голос Бурцева он не узнал. А Бурцев неожиданно разговаривать с Вадим Вадимычем не захотел, и тот пригласил Наденьку.

– Ты сейчас уезжаешь? – спросила она сонным голосом, вдруг всколыхнув в душе прошлое: так она спрашивала, когда Бурцев вставал среди ночи на поезд или самолет…

– Должен огорчить тебя, никуда я не уезжаю, – сказал он.

Длинная пауза на том конце провода была многозначительной.

– Как прикажешь понимать, Бурцев? Самое главное сейчас было идти с открытым забралом и сохранять спокойствие.

– Сегодня получил предложение в Конституционный суд. Завтра целый день буду в Министерстве юстиции.

– Так… Я рада за тебя. Ты пошел сам в министерство? Чтобы не ехать в командировку?

– Чтобы не ехать, я бы скорее занялся членовредительством, – съязвил Сергей. – На такие места сами не просятся, ты же понимаешь.

– Да… Что же мне делать? Что я завтра скажу Генеральному?

– Я сам скажу ему…

– Но что толку? Кого я отправлю теперь?

– Вадим Вадимыча…

Она замолчала, и невозможно было угадать, кто станет говорить после паузы.

– Знаешь, а у меня спина не болит, – вдруг сообщила Наденька. – Ни разу за это время… Так легко!

– Постучи по дереву, – посоветовал Бурцев.

– Нет, правда, это так непривычно… Может, тебе центр нетрадиционной медицины открыть? Вместо Конституционного суда?

– Я подумаю…

– Подумай, Сережа. И сделай это ради меня, – попросила она. – Ну пожалуйста. И привези мне много-много живой воды…

Он внезапно потерял всякую волю к сопротивлению. Вернее, почувствовал, что не сможет отказать ей, потому что мгновенно превратит ее в Фемиду. Грань была тонкая и зыбкая, как паутина бабьего лета: не надо и усилий прикладывать, чтобы порвать ее…

Почему-то раньше и в голову не приходило, что все это тоже из области тонких материй.

– И возвращайся скорее!.. – напоследок сказала она. – Ты нужен не только Конституционному суду…

После этого разговора Бурцев словно из омута вынырнул: собирал дорожную сумку и тихо вслух матерился, благо что некому было слушать. Получалось, что он не в состоянии противиться ее воле, а именно сейчас следовало проявить свой характер, невзирая ни на какие материи. Иначе от этой зависимости и судейская мантия не спасет…

Он отправил телефонограмму в Министерство юстиции о срочной командировке, заказал машину на Ярославский вокзал и, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, попытался изучить историко-социальную справку района. Усть-Маега в Рипейских горах с ее фольклорным, как было указано в справке, населением, с реками, которые в разное время текут в разные стороны, с мягким для севера климатом и единственным в стране лебединым заповедником ему почему-то не нравилась.

А в подстрочной сноске приводились строки из какого-то письма Владимира Даля, где знаменитый исследователь русского языка и культуры сообщал любопытный факт: население по реке Маеге называло свои места Страной Дураков.

Так и было написано, с заглавными буквами…

Бурцев выпустил из рук листки, соединенные скрепкой, и несколько минут сидел, сдерживая дыхание от жжения в груди: надо бы давно сходить к врачам, похоже, развивалось профессиональное заболевание – ишемия.

Сон о Стране Дураков он видел в небольшом городке Студеницы еще в первую командировку, когда охотник-иностранец вместо медведя застрелил на овсах переводчика из клуба «Русская ловля» Николая Кузминых. А приснился сон в доме Ксении, той самой колдуньи, родившей ему дочь…