Иван Макаров - Всемирный следопыт, 1929 № 03

Время от времени подавая сигналы из винтовки, мы не теряем надежды, что охотник вернется. Но вот тьма давно уже поглотила Страну Мертвого Леса, остыл оставленный Мите ужин, а юноши все нет. Сытин берет в руки ружье, сует в карман кусок хлеба и банку консервов и говорит:

— Митя, несомненно, прошел на Хушмо. Я пойду туда и у зимовья буду стрелять, чтобы он знал куда итти.

Сытин надеется на свою память, — он был на Хушмо вместе с Куликом и знает, где находится зимовье. Но когда он уходит, тунгус бормочет, ни к кому не обращаясь:

— Один кружал — стало два… Будет худо, если не встретится Белый Человек…

Утро занялось хмурое. Тянет пронизывающий северный ветер. Еще угрюмее смотрит Страна Мертвого Леса, придавленная тусклым нависшим небом.

Завьючиваем последнюю лошадь. В это время над нами, свистя крыльями, проносится десяток тетеревов. Это, несомненно, те самые птицы, которые предательски увлекли Митю в глубь мертвой тайги, но, хватаясь за ружье, я забываю об этом. Тетерева садятся совсем близко, и нет возможности удержаться от соблазна.

Рассчитывая нагнать отряд в пути, предупреждаю, чтобы меня не ждали. Углубляюсь в бурелом. Местность открытая и, пробираясь через сухой валежник, я произвожу много шума, но птицы доверчиво подпускают меня на выстрел. Тетерева с любопытством вытягивают длинные шеи: вероятно, они видят человека в первый раз. Ближайший тетерев падает на землю, но второй, в которого стреляю в лет, оставляет после себя лишь несколько перьев. Табун снимается и перелетает в мелкую поросль ближайшего болота.

Оглядываюсь назад — отряда не видно. Что-то шепчет мне, что охоту на этом следует закончить. Но разве можно устоять, имея на поясе красавца-косача и видя, как остальные ждут лишь того, чтобы присоединиться к первому трофею? Охотник меня поймет.

Птицы, однако, напуганы. Снимаются вне выстрела, перелетая в следующее болото. Лишь после нескольких подходов добываю еще одну. Только тогда тетерева догадываются, как им избавиться от моего преследования. Снявшись еще раз табуном, они разлетаются в разные стороны.

Я все-таки пытаюсь обмануть одного тетерева, который садится на сухую листвениицу ближе всех, но он вскоре улетает, скрываясь из вида. Тогда я прихожу в себя. Смотрю на часы и не верю глазам. Неужели я гонялся за тетеревами три с лишним часа? С бивака я вышел в семь, а теперь одиннадцатый. Где же может находиться отряд?

Вспоминаю, что, преследуя птиц, я все время шел как будто на восток, а путь отряда лежит на север. Следовательно, чтобы нагнать его, мне надо итти на северо-северо-запад. Солнца на небе нет, и я лезу в карман за компасом, но он остался в сумке, которую я не взял. Непростительная оплошность!

Впрочем, дело поправимо: бурелом — это тот же компас. Целый чао ломлюсь через дьявольский завал сухого леса, затем делаю два условных выстрела. Слушаю долго, до звона в ушах, но ни один звук не нарушает гнетущего безмолвия. Лишь ветер порой шуршит сухими сучьями.

Еще час борьбы с буреломом, и я упираюсь в большое болото, густо заросшее высоким, в рост человека, ерником. Его надо обходить, но, пройдя несколько сот метров, в нерешительности останавливаюсь. Кругом все так однообразно, что нет ни одного предмета, по которому можно было бы ориентироваться, а бурелом теряет свою закономерность. Стволы деревьев лежат в разных направлениях. Это уже совсем скверно. Так, пожалуй, я не скоро отсюда выберусь.

Оставляю болото и спешу на более высокое место. Вскоре поваленные деревья снова принимают определенное направление. Пройдя километров пять, повторяю сигнал, но ответа опять не получаю. Страна Мертвого Леса молчит, как сфинкс. Тогда я взбираюсь на одиноко торчащий ствол мертвой лиственницы и окидываю взглядом горизонт. Мертвая тайга, убегая вдаль взлохмаченными увалами, смотрит безнадежной пустотой. Ни одной движущейся точки!

Конечно, реку Хушмо я в конце-концов найду, но со мной может случиться то же самое, что и с Митей. Выйдя на реку, я не буду знать, в какой стороне искать зимовье. Наш тунгус, пожалуй, уже может сказать:

«Два кружал — стало три»…

Перспектива долгого одиночества среди мертвой тайги мне не улыбается, — при мне очень небольшой запас патронов. Отряд надо найти во что бы то ни стало, пока он не ушел слишком далеко. Достигнув Хушмо, товарищи, несомненно, примут меры, чтобы разыскать меня, но разве скоро найдешь человека среди этого почти фантастического бурелома?