Томас Майн Рид: Охотник на игуан. Случай на побережье Вера Крус

Добравшись до собаки, мы увидели, что лает она не на волка и не на другого дикого зверя: лаяла она на дом! Необычное сооружение, но, несомненно, жилое. Каким бы оно ни было, мы очень обрадовались. Вид этого строения избавил нас от неприятного ощущения, которое владело нами уже больше часа. Увидев перед глазами человеческое жилище, мы поняли, что перестали блуждать и найдем обратную дорогу.

Но человеческое ли это жилище? Этот вопрос задал мой товарищ, не я; я знал, что это дом человека. Иннис лишь недавно прибыл в нашу часть в Вера Крус и не знал Мескику; в то время как я немало поездил по ней. Сооружение напоминало гигантскую птичью клетку, стены сплетены из особой разновидности бамбука – мексиканского кана кавера ; – стволы поставлены вертикально и очень близко друг к другу; образуется рама, которая держится на столбах прекрасных пальм коросо ; листья других пальм накрывают крышу. Один конец сооружения, его задняя часть, очевидно, спальня; эта часть отгорожена ширмой из пальмовых лисьев, которая передвигается на колесиках. Впереди, там, где входная дверь, ширмы нет, и потому сквозь стволы бамбука видно, что находится внутри. Разнообразная мебель и домашняя утварь – все это подтверждало, что дом обитаем. Немного в стороне от дома стояло нечто вроде загона или «корраля» – из таких же бамбуковых стволов, но закрытое сверху; внтури сидело около десяти больших ящериц; каждая очень походила на дракона святого Георгия; но я знал, что это безвредные игуаны. Собака встревожила их; в противном случае в такую жаркую погоду – был полдень, и термометр показывал 90 градусов (32,2 по Цельсию) —они бы лежали неподвижно или спали. Поведение Лобо вызвало у них гнев или страх, а может, и то и другое; некоторые ящерицы бегали в поисках выхода, другие стояли у стволов, свирепо глядя на собаку, как будто готовы были ее укусить. Бедняги, они не смогли это сделать, даже если бы попытались. К своему удивлению, мы увидели, что у них сшиты пасти.

Не могу сказать, долго ли мы стояли, глядя на это странное зрелище и гадая о его причинах. Мы еще не успели прийти в себя от изумления, когда донесшийся изнутри хижины слабый звук привлек наше внимание. Мы повернулись. И то, что увидели, заставило забыть об игуанах. Как уже говорилось, задняя часть сооружения закрывалась своеобразной ширмой из пальмовых листьев, известной как « петате ». Эта ширма была частично отодвинута и позволяла увидеть, что за ней: небольшое по размерам помещение, а в нем протянутый по диагонали из угла в угол гамак, подвешенный на двух столбах. Света было достаточно, чтобы мы увидели на этой подвесной постели одну из красивейших фигур, какие приходилось видеть. Молодая девушка; развитая фигура свидетельствовала, что это девочка, которая быстро становится женщиной. В одном конце гамака видна была свесившаяся через край округлая рука, в другом – нога, которую с удовольствием взял бы как модель Фидий. И хотя внутри все же было темновато, мы разглядели и исключительно красивое лицо. Кожа смуглая, но красивая; ресницы подобны двум черным полумесяцам, переброшенным через закрытые веки.

Мы сидели – потому что все еще не спешились – и смотрели на девушку, а она крепко спала. Казалось, ей что-то снится, потому что время от времени с уст ее слетали слова, произнесенные шепотом. Одно из таких слов мы и услышали. Грудь девушки поднималась и опадала в порывистом дыхании. Счастлив мужчина, который ей снится, если встречается с ней и наяву.

Мы с товарищем смотрели на эту спящую красавицу, смотрели молча, не произнося ни слова, но оба чувствовали, что могли бы смотреть бесконечно. Это была словно сказочная сцена, чарующая сцена из мира снов.

Мне уже приходила в голову мысль – ее подсказали клетки с игуанами, – что мы попали именно в то место, которое искали, и что это жилище касадора. Если это так, то в гамаке спит «моя Рафаэлита». В таком случае слова касадора о том, что в его доме не на что посмотреть, далеки от истины. В гамаке лежит та, чья ценность в глазах мужчины превышает все пряности Аравии и все драгоценности Индии.

Не могу сказать, сколько времени она спала, а мы ее не будили. Знаю только, что прошло немало минут, прежде чем мы смогли оторвать взгляд от этого зачаровывающего зрелища, да и то только потому, что вынуждены были это сделать.

Причиной послужил Лобо. Он и еще одна собака неожиданно появились на сцене. Вторая собака своим поведением свидетельствовала, что она дома. Террьер, не очень крупный, но такой смелый, что не уступит большому волку и схватится с ним, как только окажется рядом. Громкий собачий лай и разбудил спящую. Она выскользнула из гамака, как разворачивается прекрасная змея или как выходит из логова пантера, и выбежала из помещения, очевидно, направляясь к входной двери.