Томас Майн Рид - Жена дитя

И вот с полными карманами денег, с обещанием короны, с кинжалом в руке, он начал действовать, пообещав поразить свободу в самое сердце.

История знает, как он сдержал свое обещание !

В одной из комнат Тюильри (Королевский дворец во Франции. – Прим. перев.) за столом сидели пятеро.

На столе были расставлены графины и стаканы, бутылки различного вина, ваза с дорогими цветами, серебряные подносы с отборными фруктами, орехами, оливками – короче, все необходимое для великолепного десерта.

Запах жареного мяса, пробивавшийся сквозь тонкий букет вин, свидетельствовал о съеденном обеде. Тарелки уже унесли.

Джентльмены обратились к сигарам, и запах лучшего кубинского табака смешивался с ароматом фруктов и вина. Они курили, прихлебывали вино и болтали – небрежно и даже порой легкомысленно, и случайный наблюдатель вряд ли догадался бы о характере их беседы.

Однако разговор был такой серьезный и тайный, что дворецкому и официантам приказано было не входить в комнату. Двойная дверь в нее была прочно закрыта, а в коридоре стояла охрана – два солдата в гренадерских мундирах.

Эти пять человек, так старавшихся, чтобы их не подслушали, представляли пять великих держав Европы: Англию, Австрию, Россию, Пруссию и Францию.

Это были не обычные послы, разрешающие банальные дипломатические проблемы, но полномочные представители своих держав, способные решать судьбу континента.

Именно это и привело их в тщательно запертую комнату. Конклав из пяти включал в себя английского лорда, австрийского маршала, русского великого князя, известного прусского дипломата и президента Франции – хозяина кабинета.

Они готовили заговор против народов Европы, освобожденных революцией, собирались снова их поработить.

Свой план они обсудили и в целом приняли еще до того, как сели за обеденный стол.

Послеобеденная беседа была всего лишь резюме того, что было решено: отсюда, вероятно, отсутствие серьезности, соответствующей такому важному делу и характеризовавшей их предшестующий разговор.

Теперь, договорившись, они наслаждались сигарами и вином, как банда грабителей, выработавших план очередного “дела”.

Английский лорд казался особенно довольным собой и остальными. Известный своим легкомыслием, которое некоторые называли бессердечием, он был в своей привычной атмосфере. Не очень знатного происхождения, он сумел завоевать власть и теперь находился в группе пяти, которая решала дела европейской аристократии, противостоящей народам Европы. Он был одним из основных авторов плана и предолжил многие его пункты, принятые остальными; поэтому, а также из признания величия его государства он был как бы председателем собрания.

Однако подлинным председателем был принц-президент – отчасти из-за своего высокго положения, отчасти потому, что он хозяин.

В поверхностной беседе прошло около часа; “человек дела”, стоя спиной к огню и разводя фалды сюртука – привычка Наполеона Третьего, – достал из зубов сигару и подвел следующий итог:

– Итак, мы договорились, что Россия отправляет войско в Баден, достаточное, чтобы разбить этих храбрых во хмелю немцев, которые, несомненно, опились своим рейнским вином!

– Сжальтесь над Меттернихом, дорогой президент. Подумайте о йоханисбергере (Сорт вина. – Прим. перев.).

Это произнес игривый англичанин.

– Ya, mein Prinz, ya, – более серьезно ответил прусский дипломат.

– Мы дадим им не виноград, а шрапнель (В оригинале игра слов: grape имеет оба значения), – продолжал шутник.

– А вы, ваше высочество, гарантируете, что Россия проделает то же самое с этими свинопасами венгерской Пушты?

– Двести тысяч человек готовы выступить против них, – ответил великий князь.

– Постарайтесь, чтобы вы по пути не попали в Тартар, мой дорогой князь! – предупредил остроумный англичанин.

– Вы уверены в Гергее, маршал? – продолжал президент, обращаясь к австрийцу.

– Абсолютно. Он ненавидит этого Кошута, как самого дьявола, а может, немного больше. С удовольствием увидел бы его и всех его приспешников на дне Дуная. Не сомневаюсь, он их всех перевешает или отрубит им головы, как только наши русские союзники покажутся на границе.

– А вы намерены эти головы собрать, полагаю? – продолжал бессердечный остроумец.

– Tres-bien (Очень хорошо, фр. – Прим. перев.)! – продолжал президент, не обращая внимания на шутки своего старого друга лорда. – Я, со своей стороны, позабочусь об Италии. Я думаю, суеверия помогут мне вернуть на трон старого бедного Пия Девятого.