Жюль Верн - Матиас Шандор

Кругом царила глубокая тишина. Ни Сиди Хазам, ни Саркани, ни остальные обитатели дома не принимали участия а празднике аистов, и дверь жилища не открывалась с раннего утра.

Переждав несколько минут, Пескад дополз до угла кровли, где возвышался минарет. Лестница внутри минарета вела, очевидно, в первый двор. Тут же была и дверь, через которую можно было пробраться сперва на лестницу, а затем в дом. Но она была заперта изнутри, правда не на ключ, а на засов. Чтобы отодвинуть его, пришлось бы проделать дыру в створке двери. Пескад легко справился бы с этой задачей, ведь в кармане у него лежал нож с несколькими лезвиями – драгоценный подарок доктора. Однако такая работа заняла бы слишком много времени и Пескад наделал бы шуму.

Впрочем, этого и не потребовалось. Футах в трёх над террасой, в стене минарета, было пробито оконце, напоминающее по форме бойницу. Окно, правда, маленькое, но ведь и Пескад был невелик. К тому же он приходился сродни кошкам и мог пролезть, вытянувшись в струнку, там, где это казалось на первый взгляд невозможным. Итак, он рискнул и, слегка поцарапав себе плечи, очутился внутри минарета.

"Матифу ни за что не удалось бы это проделать!" – вполне резонно решил Пескад.

Затем он добрался ощупью до двери и отодвинул засов, на случай, если придётся возвращаться тем же путём.

Спускаясь по винтовой лестнице минарета, Пескад не шёл, а скользил из боязни, как бы не заскрипели деревянные ступени. Внизу он остановился перед второй дверью, но стоило слегка толкнуть её, и она отворилась.

Эта дверь вела на галерею с колоннами, опоясывавшую первый внутренний двор, куда выходили и другие двери комнат минарета. После кромешной тьмы здесь казалось несколько светлее. Впрочем, нигде не было видно света, не слышно ни малейшего шума.

В середине двора находился круглый бассейн с проточной водой, вокруг которого росли в огромных глиняных кувшинах различные кустики и деревца: перечники, пальмы, Лавры, кактусы, образуя зелёный островок.

Пескад обошёл на цыпочках галерею, останавливаясь возле каждой комнаты. Можно было подумать, что все люди вымерли. Однако за одной дверью ясно слышались негромкие голоса.

Пескад сперва отпрянул назад. Он узнал голос Саркани, так как несколько раз слышал его в Рагузе. Затем приложил ухо к двери и всё же не разобрал того, что говорилось в комнате.

В эту минуту шум голосов стал явственнее, и Пескад едва успел отскочить от двери и спрятаться позади громадного кувшина, стоявшего возле бассейна.

Из комнаты вышел Саркани в сопровождении высокого араба. Они продолжали разговор, прогуливаясь по галерее.

К несчастью, Пескад не понимал, о чём говорили Саркани и его спутник, ибо он не знал арабского языка. Два слова, или, точнее, два имени, всё же поразили его: имя Сиди Хазама – в самом деле, сам мокаддем беседовал с Саркани – и название острова Антекирты, несколько раз повторявшееся в разговоре.

"Что за притча! – подумал Пескад. – Почему они говорят об Антекирте?.. Неужели Сиди Хазам, Саркани и все триполитанские разбойники собираются напасть на наш остров? Тысяча чертей! Какая жалость, что я не понимаю языка этих негодяев!"

И Пескад всеми силами старался уловить ещё хоть одно знакомое слово, прячась среди зелени, когда Саркани и Сиди Хазам приближались к бассейну. Но было так темно, что они не могли его заметить.

"Вот если бы Саркани был один, – продолжал рассуждать сам с собой Пескад, – пожалуй, я схватил бы его за горло, и негодяю пришёл бы конец! Впрочем, это не спасло бы Саву Шандор, а ведь только ради неё я совершил этот опасный прыжок!.. Но терпение!.. Очередь Саркани ещё придёт!"

Разговор Сиди Хазама и Саркани продолжался минут двадцать. Имя Савы было названо несколько раз и к нему прибавлено слово "арус", – тут Пескад вспомнил, что это означает по-арабски "невеста". Очевидно, мокаддему были известны намерения Саркани, и он содействовал их выполнению.

Собеседники, наконец, удалились в глубину двора, прикрыв за собою дверь. За ней находилась, очевидно, другая часть дома.

Как только Саркани и Сиди Хазам вышли, Пескад двинулся крадучись по галерее и остановился перед той же дверью. Толкнув её, он очутился в узком коридоре и ощупью стал пробираться дальше. В конце коридора оказалась двойная арка с небольшой колонной посредине, а за ней второй внутренний двор.

Освещённые окна «скифы» выходили во двор, и свет яркими пятнами ложился на плиточный пол. Было бы неосторожно идти дальше, тем более что за дверью этого помещения слышался гул многочисленных голосов.