Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1930 № 10-11

У Сеньки проносится мысль о водяном боге.

Много небес, где живут боги. На первом небе — озера, на втором — равнины, третье небо состоит из сплошных сопок, — на них висят подобно мху небольшие ледяные сосульки, на шестом небе расстилается большое озеро, из которого вытекает река Енисей.

От брызг накапливается в лодке вода. Сенька, приподнимаясь, смотрит в даль. Широк Енисей в низовьях, на десятки километров идут штормовые волны. Вдали, на островах, острый Сенькин глаз заметил дым. Много дыма, целое облако летит на левый берег тундры.

Посещают низовья один-два парохода в лето: первый — весной — привозит рыбаков, а второй — осенью — забирает рыбу и рыбаков. Тревожит дым Сенькино сердце. Видно, водяной бог зажег Енисей!..

Показались пароходные трубы.

Не видал Сенька таких черных, больших, высоких пароходов. Гудки густые, хриплые — эхо далеко несется по тайге. Не знал Сенька, что через океанские штормы, карские воды, полярные ветры пришли из дальних краев на большую реку морские пароходы за лесными богатствами.

Близко пароходы, скоро поровняются с Сенькиной скорлупкой. От пароходов идет вал. Ветка, как маленькая щепочка, треплется в крутых волнах. Брызжет пена в Сенькино лицо.

С капитанского мостика первого парохода заметили лодку.

— Человек тонет!..

Сигнальные гудки, частые и тревожные, эхом заревели в берегах. С борта спустили моторную лодку.

Тревога была ложной. Произошло вот что.

У Сеньки промокли ноги. Посмотрев между коленей на дно, он решил: «Надо вылить воду».

Выбрав спокойный вал, Сенька выпрыгнул из лодки, перевернул легкую ветку, вылил воду, поставил лодку на киль, а потом, положив весло поперек, вспрыгнул обратно в лодку.

Вылить воду из берестяной лодки на воде — обычный прием Сеньки. Но на пароходе судили иначе. Увидев мелькнувшую вверх дном лодку, все разом закричали:

— Человек тонет!

Прошла жуткая минута. Моторная лодка, стуча, приближалась к месту… «катастрофы». И вдруг моряки — сами водяные жители — восхищенно выкрикнули:

— Вот чорт, енисейское ныряло!..

Через полминуты Сенька пересел в моторку.

Ветку взяли на буксир, она запрыгала с волны на волну.

На «Рабочем» тепло встретили Сеньку. Притащили белье, брюки, бушлат; второй штурман принес капитанскую фуражку с поломанным козырьком. Поили чаем, горячим и ароматным. Но Сенька ласкающим взором смотрел на матросов и, показывая ногтем на донышко стаканчика, виновато улыбался и говорил:

— Маленько-маленько налей водка, мой водку любит…

Матросы смеялись дружно.

— Водка плохо, чай пей, слаще и полезнее!

Ребята комсомольцы водили Сеньку по всему пароходу, и остяк, сохраняя достоинство, восхищался в меру — не очень шумно.

На палубе, оглядывая идущие сзади пароходы, говорил:

— Зачем много так идет?

— Лес с Енисея повезем…

Когда «Рабочий» поравнялся с дымившим на берегу чумом, Сенька заявил решительно:

— Давай, свисти всем, ко мне в гости поедем!

— Нельзя, Семен Иванович, работа!.

— Какой такой работа? В гости к хорошему человеку всегда можно.

Он обиделся как маленький ребенок.

На пароходе Сеньку все звали Семеном Ивановичем. Когда впервые спросили, как зовут, он приветливо ответил:

— Сенькой.

— А отца как звали?

— Ванькой.

— Ну, значит, Семен Иванович…

Непонятное, но приятное было новое имя. Сорок пять лет русские купцы и промышленники звали его Сенькой, а тут — Семен Иванович!

Когда Семену Ивановичу наполнили, что он давно проехал чум и что семья, мол, ждет, и рыбачить, наверно, надо — то он обиделся.

На пароходе погостил больше суток. Перед спуском простился со всеми за руку, приглашая заехать на обратном пути в гости.

Скользя вниз по Енисею на ветке, Семен Иванович заезжал во все чумы. Бушлат на нем висел мешком, фуражка надвинулась на уши, но везде с почетом встречали Семена Ивановича. Сидя у костра, он рассказывал о морских пароходах, которые тревожили — рыбацкое сердце. Везде в ответ качали головами.

— Плохо будет… Лес вырубят, зверь убежит, рыба уплывет в море…

Семен Иванович, поправляя фуражку, успокаивал: