Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1930 № 10-11

«ВСЕМИРНОГО СЛЕДОПЫТА»

Редакции

|| Москва, Центр, Тверская 35. Тел. 1-78-31

Конторы

|| Москва, Центр, Никольская. 10.Тел.47–09, 2-24-63

1 страница — 400 руб.,

1 строка—1 руб. 50 коп.

Роман М. Зуева-Ордынца

Рисунки Н. Кочергина

Шум «стенки» долетал едва слышными всплесками. Торг остался далеко позади.

Переулок, в который свернули стрельцы, спасая пленников от самосуда, вывел их снова на широкую улицу, некрутым подъемом подползавшую к кремлю. Улица эта, в отличие от заозерных, была перегорожена рогатками из бревен. В середине рогаток навешены тяжелые брусяные калитки, сейчас открытые, а ночью запиравшиеся железными засовами. У каждой рогатки — сторожевая изба, в которой жил сторож-стрелец.

— Что означает деление местных жителей на каких-то «дырников» и «бездырников»? — проговорил задумчиво, ни к кому не обращаясь, Раттнер.

— Поводимому, это местные политические партии, — ответил Косаговский, поглядывая на кремль, к которому они приближались.

Бревенчатые кремлевские стены были покрыты тесовой крышей, из-под которой выглядывали пушки. Башни, крытые шатровыми навесами, обомшелые, потемневшие от ветров и непогод, стояли словно старые великаны-богатыри на часах. Ворота, ведущие в кремль, с полотнищами из цельного дуба, были окованы железом. На воротные вереи жутко было взглянуть. Только в дикой первобытной тайге могли уродиться такие пятиобхватные патриархи, настоящие баобабы. Ворота прикрывала двухскатная тесовая крыша, под которой висела икона с лампадой.

В настежь открытые кремлевские ворота густо валила людская толпа. В этой давке пленники растеряли друг друга. Птуха покачал осуждающе головой:

— И чего милиция смотрит? Штрафовать за такое безобразие надобно!

В воротах пленников нагнал шедший тоже под конвоем стрельцов поп, тот самый, которого пороли на Торгу. Пузатый, лысый, с косичкой, крысиным хвостиком торчавшей из-под скуфейки, он напоминал пуделя, облезлого, слезливого, только что выпоротого за паскудство.

— Эй, батя, здорово, друзяка! — приветствовал его как старого знакомого Птуха. — Ну и млява же твоя натура! Под кнутом орал, неначе подсвинком! А лупцовали тебя вежливо, на зеке!

— Бить с толком надо, — ответил хмуро поп, почесывая спину.

— От, дурный! — засмеялся Птуха. — После бани, а чешется!

Внутри кремля, близ ворот, стоял шатер для хранения запасных пушек. Здесь лежали короткие широкомордые мортиры и тяжелые, похожие на раскормленных кабанов, пищали-кулеврины. За пушечным шатром высился деревянный кремлевский собор, поразивший Косаговского красотой своей архитектуры.

Легкими, воздушными очертаниями врезывались в синеву неба чистые лиши его главного купола и шести малых по сторонам. Своим семиглавым шатром он напоминал Косаговскому старинные суздальские храмы и даже новгородскую Софию, в уменьшенном виде.

Рядом с собором, так сказать пленом к плечу, стояли посадничьи (по словам стрельцов) хоромы, из гладко струганных могучих бревен, под тесовой крышей. На свесях крыши и над окнами красовалась узорчатая прорезь. Деревянная эта резьба была так тонка, что ее всякая даже опытная кружевница смогла бы повторить на нитках ее узор. С обеих сторон хором, словно руки, сложенные на животе, спускались два высоких крыльца с крутыми лестницами в три марша, сливавшиеся вместе внизу, на земле. Лестничные и крыльцовые навесы подпирали широкие, круглые «псковские» столбы. Над крыльцами и на стенах хором под крышей висели наглухо вделанные аршинные иконы.

Обширный Посадничий двор был тесно обставлен хозяйственными постройками, людскими избами, стряпущими подклетями, амбарами, кладовыми и сараями, на дверях которых висели замки величиною с поросенка.

«Так, наверное, выглядела усадьба крупного помещика-крепостника», думал Косаговский, с изумлением рассматривая Посадничий двор.

От посадничьих хором, в глубину кремля, уходили дома, повидимому, тоже особо именитых новокитежских горожан. Высокие пятистенные избы эти, срубленные из вековечных кедровых бревен и обнесенные заборами в два метра (высотой, были похожи на маленькие крепостцы, вернее — отдельные форты, сомкнувшиеся в общую укрепленную линию.