Жюль Верн - Ледяной сфинкс (с иллюстрациями)

«Халбрейн» продолжала плыть вперед, подгоняемая ветром и течением. С их помощью она сможет пройти две тысячи триста миль, разделяющие острова Принс-Эдуард и Тристан-да-Кунья, за две недели, причем без единой перемены галса, как и предрекал боцман. Неизменный юго-восточный ветер лишь изредка усиливался, вынуждая команду приспускать паруса.

Капитан Лен Гай доверял Джэму Уэсту все парусные маневры, и тот командовал брать рифы в последний момент, когда мачты грозили обрушиться на палубу. Однако я ничего не боялся, ибо с таким моряком не страшна никакая случайность. Он был истинным знатоком своего дела.

— Наш лейтенант ни с кем не сравнится, — заявил мне как-то Харлигерли. — Он вполне мог бы командовать флагманским крейсером.

— Действительно, — согласился я, — Джэм Уэст кажется мне прирожденным моряком.

— А наша шхуна! Наша «Халбрейн»! Поздравьте себя, мистер Джорлинг, да и меня в придачу — ведь это я убедил капитана сменить гнев на милость!

— Если этого добились вы, боцман, то я, конечно, благодарен вам.

— Да, есть за что! Он чертовски упрямился, наш капитан, а ведь мой приятель Аткинс так старался! Лишь мне удалось заставить его внять голосу разума.

— Я ни за что не забуду этого, боцман: ведь благодаря вам я не томлюсь от скуки на Кергеленах, а скоро увижу остров Тристан-да-Кунья!

— Всего через несколько дней, мистер Джорлинг. Я слышал, в Англии и в Америке строят сейчас суда, во чреве у которых работает машина, а за бортами крутятся колеса — что лапы у утки! Что ж, неплохо… Но посмотрим, какой от них будет толк. Я-то считаю, что такой корабль не сможет тягаться с добрым парусником хорошей осадки, подгоняемым свежим ветерком! Умелому моряку вполне хватает доброго ветра, мистер Джорлинг, даже если он дует на три четверти вхолостую, а колеса ему совсем ни к чему.

Я не собирался оспаривать соображения боцмана по поводу использования силы пара в мореплавании. Паровые суда тогда только появились, и на смену колесам еще не пришел винт. Что же до будущего, то кому дано его предсказать?..

Вдруг мне пришло в голову, что и «Джейн» — та самая «Джейн», о которой капитан Лен Гай рассказывал так, словно она существовала на самом деле и он видел ее собственными глазами, — точно так же прошла от острова Принс-Эдуард до Тристан-да-Кунья за две недели. Да, Эдгар По умел заставить служить себе морские ветры!

Впрочем, на протяжении последующих пятнадцати дней капитан Лен Гай не заикался об Артуре Пиме. Если бы он пытался убедить меня в подлинности этой истории, это говорило бы о его невысоких умственных способностях. Не боясь повториться, я спрашиваю еще раз: как человек в здравом уме может принимать такие вещи всерьез? Лишь тот, кто утратил рассудок или по меньшей мере находится во власти навязчивой идеи, подобно Лену Гаю, способен разглядеть в повествовании Эдгара По что-то кроме игры воображения.

Подумать только!.. Английская шхуна достигла 84° южной широты — уже одного этого достаточно, чтобы претендовать на выдающееся географическое открытие! Разве Артур Пим, вернувшийся из Антарктиды, не заткнул бы за пояс Кука, Уэдделла, Биско? Разве не были бы они с Дирком Петерсом — пассажиры «Джейн», забравшиеся еще выше указанной параллели, — окружены всеобщим почетом? А что сказать об открытом ими море, свободном ото льда?.. О невероятной скорости течений, несших их к полюсу? О воде, которой можно обжечься? О завесе паров на горизонте? О разверзшемся газовом водопаде, позади которого маячат громадные фигуры?..

Да и вообще, не говоря даже об этих несообразностях, остается лишь гадать, как Артуру Пиму и метису удалось вернуться, как они умудрились пересечь на обратном пути Полярный круг на лодке, служившей им со времен бегства с острова Тсалал, как их подобрали, как доставили домой — вот что мне было бы любопытно узнать! Спуститься на целых двадцать градусов в утлом весельном суденышке, преодолеть паковые льды, достигнуть земли — и не обмолвиться обо всем этом в дневнике?.. Мне возразят, что Артур Пим скончался, не успев передать издателю последние главы своего повествования. Пусть так! Но кто поверит, что он не обмолвился об этом ни словечком редактору «Южного литературного вестника»? И почему Дирк Петерс, проживший в Иллинойсе еще много лет после этого, хранил молчание о последнем этапе своих приключений?..

По словам Лена Гая, он и вправду добрался до Вандалии, где, если верить роману, обитал Дирк Петерс, только их встрече не суждено было состояться… А как же иначе! Мне остается повторить, что этот персонаж, как и Артур Пим, существовал исключительно в бурном воображении американского поэта. Остается только восхищаться силой его гения, сумевшего убедить некоторых читателей в реальности чистого вымысла!