Наталья Патрацкая - Инопланетяне на кастинге

– Я могу уйти? – запищала не своим голосом Нинель.

– И тебе сломаем, если уйдешь! – назидательно сказал мужчина, – быстро присели, обе. Я сказал обе!

– Я не могу присесть, – сказала Нинель, – у меня брюки узкие.

– Сними их, приседай без них.

Нинель стянула с себя брюки, на ней остались, нечто, напоминающее треугольник с тесемочками. Она присела.

– Фу, голая, – укоризненно проговорил мужчина, – что за одежда у тебя?

– Вам не нравиться?

– Ты вся наружу, ладно, приседай. Приседай!

– Это, что разминка перед сексом? – спросила я.

– Я о сексе ничего не говорил.

– А кто нас хотел на диване? – устало спросила Нинель, приседая двадцатый раз, – лучше уж на диване…

– Ложитесь на диван. Обе ложитесь на диван!

Мы легли рядом на диван, я в домашних шортах, Нинель в трусиках.

Скрип. Стук. Скрип. Стук.

Мужчина вышел из комнаты. Мы встали, Нинель стала натягивать на себя брюки.

Скрип. Стук. Скрип. Стук.

– Почему пресс не качаете? – спросил мужчина, держа в руке бокал с водкой.

– Приказа не было, господин полковник! – бойко сказала я.

– Я не полковник, а сержант, в отставке.

– Что и покомандовать некем? – жалостливо спросила Нинель.

– Молчать!

– Какой голос… – заметила я.

– Разговорчики в строю…

– Мы вам, зачем нужны? – спросила я, – давайте я стол накрою, покормлю вас.

– Накрывай!! – крикнул мужчина.

Я быстро пошла на кухню. Нинель никак не могла брюки застегнуть, длинные ногти мешали.

– Какая ты несуразная девушка, – с душевной теплотой сказал мужчина.

– Это еще почему?

– Все на тебе неказистое.

– Обижаете, господин боцман.

– Я не…

– Знаю, вы сержант.

– Поверишь, нет…

– Поверю, господин, фельдмаршал!

– Куда хватила, а звучит красиво, так меня еще не называли.

– Так вы к нам не первым пришли?

– Нет, конечно, я так промышляю, развлекаюсь, высматриваю квартиры, где мужчин нет, да и навещаю.

– Вы так по женщинам и ходите?

– Хожу, где покормят, где развлекут, не без этого.

– И сколько у вас женщин в месяц бывает?

– Ни одной.

– Поподробнее, вы вторгаетесь в квартиру к женщине, ее не грабите, не насилуете.

Зачем она вам?

– Смотрю, какие девушки все разные, вот вас двое, а как вы не похожи.

– Я лучше, – сказала Нинель.

– Ты убогая.

– Это еще почему?

– Вторая девушка пошла, готовить, а ты пять минут плясала, все брюки пыталась застегнуть, впихивала себя в брюки.

– Я вам не понравилась?

– А ты мне не нужна.

– Это еще почему?

– Мне никто не нужен.

– Вы больной?

– Не знаю.

– Здоровый не будет заставлять девушку приседать.

– Привык командовать, а теперь не кем.

– Простите, а что с ногой?

– Так, шальная пуля.

– Почему она не гнется? Ее нет? У вас протез?

– Чего прилипла? Не скажу.

– Покажите, я врач, ортопед, между прочим.

– Так бы и сказала, сразу, да я знаю, кто ты, ты меня лечить не хотела, не припомнишь, разве?

– Не помню, у меня много пациентов, и я никого из них не лечила, потому что я не врач.

– Долго я тебя выслеживал, долго. Когда я тебя увидел первый раз, решил, что ты мне сможешь помочь с ногой.

– Пришли бы в больницу, а то ко мне домой притащились, если я на врача похожа.

– Вы действительно на врачиху похожи, я вас раньше видел, хотел на испуг взять.

– Вам это удалось, не стыдно?

– Ты меня не стыди, ты ногу посмотри.

Мужчина стал расстегивать брюки. Девушка напряглась, много она видела ног на пляже, но этот человек вызывал у нее смешанные чувства. Брюки упали на пол. Одна нога была обычная, волосатая, вторая… Нинель потеряла сознание.

Скрип. Стук. Скрип. Стук.

Приковылял мужчина на кухню.

Я посмотрела на мужчину, осела вместе с тарелкой, в глазах поплыло. Очнулись мы, посмотрели друг на друга, я и Нинель лежали на диване, мужчины не было, скрип не слышался. Мы встали, на цыпочках обошли квартиру, пусто. Дверь закрыта. На кухне все было чисто, посуда помыта, кастрюли пустые. Я решила проверить кошелек в сумке. Кошелек был пуст, пусто было в кошельке Нинели. Я пошла к сейфу в шкафу, модный сейф зиял пустотой своей пасти.

– Вот и стук, скрип, – сказала я в сердцах.

– Наживем, живы и хорошо. Мийлора, я одна из твоего подъезда не пойду, проводи до дороги.

– Уговорила, провожу.

Мы вышли на улицу, вздохнули прохладный, вечерний воздух. Нинель подняла руку, третья машина подъехала, остановилась, на нас смотрел мужчина, его пронзительные, черные глаза впивались в наши глаза.