Сергей Мстиславский - Крыша мира

…Итак: готовою дается каждому пища. Камень дает пищу земле, земля — траве, трава — колосу, колос — червю, червь — птице, птица — зверю: и все вместе — человеку, каковой ест все — от зверя до камня. Ибо даже землю едят отнюдь не одни только старухи.

…Но чтобы готовою была пища — нужен изготовляющий ее. Питатель!

…Питание — вечно: ибо ели наши деды, и прадеды, и прадеды наших дедов. Вывод ученого и благочестивого ума: вечным должен быть Питатель! Но вечным может быть только тот, кто не может быть съеден. Ибо иначе его, наверное бы, съел кто-нибудь. Человек — во всяком случае, ибо сказано в писании: нет в мире вещи, которую бы не съел человек.

…Итак, вечность — первое существо Худаи-Парвадигора: ибо он не может быть съеден.

…Второе же — еще высшее: он не ест сам. В этом познаем мы высшую сущность бога: его власть.

…Ибо чем познается высший? Попранием закона. Чем выше попираемый закон — тем выше его попирающий. Бек смеется над законом, который не смеет переступить юз-баши, а для юз-баши — тысячника — законов в тысячу раз меньше, чем для байгуша — нищего. Чтобы знать это, вовсе не надо быть битым палками на базарной площади по приговору суда.

…Высший закон, — я сказал уже, верные, — закон питания. Худаи нарушает его: он не ест. Стало быть — он выше всех: он — высший. Высшего мы называем богом. Худаи-Парвадигор — Питатель бог. Истинно.

— Чох якши! Он хорошо говорит! — шепотом подтвердили слушатели.

— Он вездесущ, бог Питатель, — продолжал Гассан с истинным воодушевлением, — потому что едят всюду. Скорпион под развалинами дома — и тот ищет пищу, и тому надо ее дать. Из всех домов, изо всех лесов, из-под всех камней и доносятся молитвы о питании. И сколько кто ни ест, все ему мало! Как разобраться в прошениях этих?

…Знаете ли вы, как поступает с подданными своими мудрый правитель, чтобы разобраться в их просьбах? Первое — он ограничивает время приема их: он слушает просьбы раз в день и не во все дни недели: иначе — ему не будет покоя.

…Худаи благ: не р а з в день принимает он прошения, но п я т ь. Им установлена пятикратная молитва. Но даже и при ограниченном приеме трудно было бы Худаи разобраться в прошениях даже одних только людей. И потому — третье свидетельство мудрости и шестое — божественного существа Питателя бога: учредил бог святых в помощь себе, как эмир учреждает беков и амлякдаров. Бек судит по доверию эмира и только доносит ему: столько-то повешено, столько-то ввергнуто в зиндан. Так и святые судят по доверию Худаи и разбирают просьбы по месту своего жительства. А поскольку живых святых, по лености человека к подвигу и приверженности к пище, не могло хватить на число просьб, Худаи мудро пополнил недостающее число мертвыми.

…В числе избранных, принимающих просьбы, — святой Ходжа-Исхак, на поклонение к которому вы пришли. Вознесите же ему мольбы смиренномудро, памятуя о существе бога, — его же я разъяснил вам. Помните, что бог — Питатель! И ему угодна только молитва о еде. Велик Аллах и Мухаммад, пророк его!

— Омин, — снова хором, склоняясь, возгласили гиссарцы. И рассыпались в похвалах проповеднику.

Саллаэддин в углу ерошил бороду. Темный, как туча.

— Ты чего, Салла?

— Я ему сейчас буду морду бить.

От духовной беседы перешли к светской. Кто, откуда, что видел?

Рассказали про Андижан, промолчали о Ягнобе. Зато очень хвалили мачинский урюк.

— А путь куда держите?

— Да к вам же, на Гиссар, и дальше, к Пянджу, в горы.

— Так это не вас ли дожидается у Мура — джевачи из Бухары с фирманом?

Мы встрепенулись. Джевачи? У перевала Мура?

— Как бог велик! Клык, из Пассарги, говорил с ним. Эй, Клык, расскажи о бухарце русским господам.

Клык — широкоскулый, весь взрытый оспой узбек, — разминаясь, поднялся с кошмы.

— Его разговор правильный, — кивнул он в сторону нашего собеседника. — Джевачи я видел взаправду. Прибыл к нам в Пассаргу, по фирману эмира, встречать двух молодых сеидов из самого Фитибрюха. Он говорил: важные сеиды, потому что в фирмане сказано настрого — провести всюду, где захотят, и показать все, что прикажут. Прием почетный, расход весь из эмирской казны. Почетные гости и — молва идет — сеиды подлинные: хотя и урусы родом — нашим языком говорят, и обычай чтут, и в высоком знании сильнее муллы и звездочета.

— А имен их не помнишь?

— Читал джевачи, но разве кто их упомнит, русские имена! Их потому и в рай не пускают: никакой ангел не упомнит — пустит не того, кого надо. Все разные, и все на одно похожи.